Рамин наполнил два стакана апельсиновым соком и сел рядом с Миной на одно из садовых кресел. Мина и сама не поняла, как получилось, что она вдруг начала рассказывать ему о том, что профессор ван Хойзен вызвал ее как раз тогда, когда она была совершенно не готова отвечать, потом перешла к тому, как у нее созрело решение побывать в Иране. Рамин потягивал сок и внимательно слушал. Время как будто остановилось. Остальные гости бесшумно перемещались на заднем плане, словно бесплотные тени, они набирали на тарелки еду, приносили обратно пустые тарелки, собирали использованные салфетки, наливали чай, обсуждали фото, сделанные на недавней вечеринке, но Мина и Рамин не принимали в этом никакого участия. Сидя в удобных креслах, они разговаривали и разговаривали и никак не могли наговориться. Черные волосы, светлая кожа, темные глаза, светлая одежда – они были очень похожи, и это, безусловно, их сближало, но гораздо сильнее было взаимное притяжение, которое оба ясно чувствовали, но объяснить пока не могли или не решались. Быть может, много лет спустя они будут точно так же сидеть в креслах в саду, и хотя их волосы поседеют, глаза станут мутными от старости, а кожа покроется морщинами, они будут все так же вместе… а может быть, и нет.

Несколько голубей, осмелев, слетели со стены, откуда они наблюдали за чаепитием, и опустились на лужайку возле их кресел, но Мина едва ли обратила на них внимание. Перед ее мысленным взором все еще стояло видение пожилой супружеской пары – старые друзья, старые любовники, почти растворившиеся друг в друге за прожитые вместе годы. Да-а, хорошо бы Рамин… Она отхлебнула горячего чаю, обожгла губы и немного пришла в себя. Уж не сошла ли она с ума? Подобные мысли – как и попытки заглядывать в будущее и представлять себя с поседевшими волосами и старческими морщинами – были в духе Дарии, но она-то не Дария! Это просто завтрак для друзей, просто утренний прием на свежем воздухе, сказала себе Мина, а Рамин – просто молодой архитектор из Коннектикута, который приехал сюда, чтобы навестить умирающую бабушку. Кроме того, он – младший брат того мистера Дашти, а вовсе не ее будущий супруг!

– …Он очень любит химию, – говорил тем временем Рамин. – Но школа делового администрирования, которую он окончил, открыла для него широкие возможности. Работа в «Кодаке» показалась ему превосходным местом. К сожалению, когда он в последний раз приезжал в Нью-Йорк по каким-то делам, я не сумел с ним повидаться. Я как раз был на конференции на Среднем Западе, так что мы с ним разминулись. – Рамин вздохнул и поставил свой стакан на подлокотник кресла. – Я по нему скучаю. Мы не виделись довольно много времени и… Впрочем, хватит о нем. Расскажи мне лучше о твоих братьях. У тебя их два, и оба старшие, я правильно запомнил? И они оба живут и работают в Нью…

– Я видела твоего брата, – неожиданно выпалила Мина (к этому моменту они как-то незаметно друг для друга перешли на «ты»).

Последовала короткая, едва уловимая пауза. Даже голуби на траве, казалось, замерли и прислушивались. Мина, впрочем, довольно быстро собралась с духом и рассказала Рамину о том дне, когда его старший брат приезжал к ним домой.

Рамин слушал ее историю, и глаза у него блестели, а Мине оставалось только молча удивляться собственной откровенности.

– …Потом он поблагодарил маму за чай и уехал, а мы стали мыть посуду, – закончила она. – Так я познакомилась с твоим старшим братом.

Рамин немного помолчал, подперев подбородок кулаком, потом улыбнулся. Усмехнулся. Поглядел на Мину искоса и расхохотался. Мина прикусила губу, но ничего не могла с собой поделать – через минуту она тоже захихикала. Вскоре хохотали уже оба.

– Все-таки у иранцев замечательные традиции, тебе не кажется? – проговорил Рамин.

– Еще бы! – отозвалась Мина. – Удивительные традиции, и такие простые и понятные!..

Рамин снова рассмеялся.

– Впрочем, надо отдать должное твоей матери: разведка у нее поставлена просто замечательно!

– Не так уж замечательно, – застенчиво возразила Мина. – Тебя она почему-то не заметила!

– Ну… – На шее Рамина проступил румянец, который медленно поднимался вверх от воротника рубашки. – Меня не так-то просто заметить, – сказал он. – Моих данных почти нигде нет. У меня не так много костюмов, и я редко пью чай. Кроме того, я не из тех, кто стремится пустить корни на новом месте, завести знакомства и все такое прочее… Должно быть, именно поэтому я ускользнул от внимания уважаемой Дарии-ханум.

Голуби подошли к ним совсем близко и, вытягивая радужные шейки, пытались клюнуть лепешку, которую Мина держала в опущенной руке. В небе прогудел самолет. Кусок коры, отвалившись от ствола одного из деревьев, упал в пруд с карпами, и по воде побежали круги.

– А что, мой брат был в бежевом костюме? – вдруг спросил Рамин.

Мина поглядела на пруд и кивнула.

– Да.

– Это его любимый костюм, – сказал он.

Взявшись за ручку двери дома Ага-хана, Мина вдруг поняла, что не помнит, как поднялась по ступеням крыльца. А может, она вовсе не поднималась, а просто взлетела? Похоже, правильно говорится в песнях – счастливый человек умеет летать. «Верь не верь, мой любимый, я в небо лечу, до звезд я сегодня добраться хочу. Ты прекрасен, любимый, и прекрасен весь мир, потому что в нем ты, потому что вместе мы». Примитивные строки примитивных популярных песенок звучали у нее в голове, обретая смысл и значение. Ничего удивительного, что поэты написали эти слова, ничего удивительного, что великий Шах-Джахан построил Тадж-Махал («В память о любимой жене-персиянке!» – добавил бы Парвиз), ничего удивительного, что цари и падишахи отрекались от престола ради любви. Любовь… Может, это она? Мина не могла бы сказать точно, она знала только одно: за считаные часы мир из черно-белого сделался цветным, заиграл красками, которые она могла попробовать на вкус, потрогать, нарисовать. Да, никаких сомнений: на крыльцо она не взбежала, а вспорхнула, словно пушинка, которую несет ветер. И ей уже не терпелось снова увидеть его.

Дверь открылась. На пороге стояла Дария со стаканом чая в руке.

– Ты вся красная, Мина! Ты что, бежала? С тобой все в порядке? Как прошел завтрак?

Вместо ответа Мина крепко поцеловала мать в щеку и порывисто обняла, потом юркнула в дом, срывая на ходу платок.

– Все было чудесно, чудесно, чудесно, мама-джан! Ты не поверишь! Я прекрасно провела время с мистером Дашти!

И она бросилась в спальню, успев увидеть только, как рот Дарии