— Следовательно, если ты не участвовала в отборе на тот момент, значит, и женой ты ему не можешь считаться. И претензии со стороны семейства Свонов не имеют основания, так? 

Молчание в ответ. Я распахнула ресницы и медленно оперлась на локти. Ася водила пальчиком по цветочкам на покрывале. 

— Так? — повторила я свой вопрос. Ася посмотрела на меня грустными щенячьими глазами… Я-я-ясно. Я плюхнулась назад. 

— Так-то это так, но-о-о, Ириш, — чуть ли не с вселенской похоронной грустью проговорила Ася, — Денюжки-то к деньгам идут, — и она соединила два указательных пальчика вместе, — Они счёт любят… Меня любят… 

— Начало-о-ось в колхозе утро! — простонала я. Вот эту любовь к деньгам и роскоши не выбить из неё, как не пытайся. Её шкуру тут на кон ставят, а она не о своих деньгах думает, — Ася, ты считаешь себя его женой? 

Я прям почувствовала, как она надула губки. 

— Ну нет, но…. — она подняла пальчик вверх. 

— Ася, ещё слово и я разозлюсь. Не беси природу, — проговорила я. Было плохо. Очень.

Белобрысый пудель насупился. 

— Даже не смей думать про обходные пути! — раскусила я намерения подруги, — А то жопу надеру, как козе непослушной! Эти деньги грязные!

— Грязные-грязные… — послышалось спородированное ворчание Драконихи, — Сама ты грязная! Как псина! — она кинула в меня своё полотенце, оставшись в неглиже, — Иди лучше помойся! 

Я повернулась на бок, укутываясь этим самым полотенцем. 

— Тебе не повезло, — тихо проговорила я, — Будешь спать с вонючей псиной! — и отрубилась. По поводу реальных властителей отбора поговорим завтра. Итак сутки вышли чересчур насыщенными.

Проснулась я в абсолютно разбитом состоянии. Ребро ломило, во рту пересохло как после самой отвязной вечеринки в молодости с ягуарами и прочим зоопарком, по ощущениям — на голове воронье гнездо и, судя по свалившимся катышкам, “птычка” оставила с приличное количество “яиц”. Я, вытирая слюну с подбородка, посмотрела на своего пуделя. Видок у Драконьей королевы был не лучше. Не знаю, откуда в романах эти пробуждения с фиалками изо рта и парадным макияжем. Посмотрела на Асины руки. Кое-где гель лак треснул и откололся. Вот она! Правда жизни  Прынцессы. Собирая себя в кучу, я чуть ли не за шкирку подняла себя с кровати. Обычно после тяжелых операций было время отоспаться… И я могла принять овощную неподвижную позу на сутки… Может Игорёк и нашёл себе простипон, только потому что большую часть времени наших отношений я спала? Задумалась. И посмотрела на себя в зеркало. 

— А-а-а-а!!! — закричала я. 

Сшибая всё на своём пути, не разлепившая один глаз Ася подбежала ко мне. 

— Кого убиваем? За что режем? — сиплым заспанным голосом произнесла она, чуть ли не падая на коврик в ванной. 

— Ася, — я произнесла чуть ли не со слезами на глазах, — Смотри! — я указала на своё отражение в зеркале. 

Глаза белобрысины моментально округлились. Она крадучи подошла ко мне. 

— Женщина, — она на носочках начала обходить меня, приговаривая, словно насупившаяся кошка с поднятой шерстью дыбом, и сиплым голосом спросила, — А Вы случаем не сожрали мою подругу?

— Ну А-а-ась… — я посмотрела на своё изображение Шрека в зеркале. Или “вот как получаются орки”. Сильнейшие отёки, кожа в зелёных проплешинах, глаза пчеловода, и волосы-солома. 

— “Красотка днём, в ночи — урод”, — смеясь процитировала мне Ася цитату Фионы, когда она вроде бы объясняла ослу про своё превращение. Ослом, конечно же, в этой ситуации я видела Асю.

— Ну чё ты ржешь как невменько? — Ася уже сгибалась пополам на этом треклятом коврике в ванной. Будет действительно смешно, если ещё она сейчас и отрубится башкой на унитазе, — Але! — защёлкала я пальцами перед ней, — 415-ая база приём! 

Но база не принимала. Она была в истерике. Я выдохнула. Оперлась двумя руками на раковину и тоже потихоньку начала ржать. 

— Ася, — я ржала сквозь слёзы, увеличивая свои щёлки для просмотра этого зелёного нечто в отражении, — Я думала, что хуже уже быть не может! А ты смотри-ка, может! — я указала на своё отражение, — Мало того, что у нас милиписюсечный шанс найти и обольстить этого, будь его не ладно, племянничка, так в таком виде у меня вообще все карты на руках! — Ася перешла на чайкину отрыжку вместо звонкого смеха, — Да! — я перевела взгляд в отражении на своё висящее отёкшее пузо будто я в глубокой послеродовой депрессии, — С этим мамоном, если нас заставят сейчас танец живота танцевать, я точно разнесу весь танцпол. В прямом смысле… Вот так! Круговыми движениями! — я начала трясти это сало, что чуть ли не до колен свисало. Амплитуду движений этот отёкший бонус давал мне явную. 

Ася наконец-то собралась с силами. 

— А вдруг он извращуга! — она подошла сзади к моим волосам, сделав из них собачьи уши. Они, будучи соломой, идеально встали в стойку. Охотница на мужские сердца. Не иначе! А после двинула меня своим задком, чтобы умыться, — Я кому сто раз говорила, что на первом свидании нажираться, как свинья на убой, нельзя! Может если бы ты не слопала всю тарелку с этим хэ-ху-хри… корнем, тебя бы так и не распёрло! 

— Ну Ася… — я опустила руки, — Что делать-то? Сейчас же придут за нами. А нам ещё с этими списками на отбор выяснять… Да и явно сегодня будет ещё этап отбора...

— Что-что? — она повернулась ко мне и ещё сильнее закрутила собачьи “ушки”, — Жрать меньше и брать мужика душою… — она сделала поэтическую лирическую паузу, сама обдумывая, может ли Луиза принести ещё отвара. Вдруг поможет? В таком виде действительно появляться на людях нельзя. 

В дверь постучали. О! Доставочка!

Ася вбежала в комнату. И остановилась. Её первыми словами вместо “доброго утра”, стали: 

— А где Луиза? 

Я, замотавшись в полотенце, чувствуя что-то неладное, высунула голову из проёма.

Полненькая девушка, что заменяла нашу Луизу, явно не ожидала и подобного приветствия, и уж тем более, что в этом номере проживает существо похожее на болотную кикимору. Вроде как должны были быть две эльфийки. 

— Эм… — начала она тяжело дышать. Профдеформация дала о себе знать, я услышала вздох своего будущего Клиента. Замотавшись потуже, я вышла в комнату. И начала внимательно смотреть на то, как дышит девушка. Явно у неё что-то не так с сердечком. 

Вдохнув и выдохнув, она постаралась что-то сказать, но я остановила её жестом. 

— Позволите? — я подошла к ней. Что-то не так. Она, обескураженная ещё больше, разрешила мне до неё дотронуться. Я прислонилась к её сердцу. 

— Вас беспокоит Ваше дыхание и то, как бьётся сердце? 

Она начала кивать головой. 

Я, понимая, что дело тут пахнет жареным, спустилась чуть ниже. И улыбнулась. Просияв, я сказала: