Вполне понятно, что у идей и концепций В.П. Казначеева есть противники, им чужды его позиция и подходы. Например, они утверждают, что так называемая полевая форма жизни – это спекуляция (что-то типа торсионных полей). Известно, что комиссия академии наук по лженаукам подвергала резкой критике искания Казначеева в области биоэнергоинформационных связей[180].

Полагаю, что будущее покажет, кто был прав. Да, действительно, оперировать с дискуссионными утверждениями и терминами надо с большой осторожностью, чтобы не скомпрометировать Аналитику. На мой взгляд, необходимо указывать на гипотетичность такого рода гипотез и теорий.

В более широком контексте нужно признать, что проблема отделения науки от псевдонауки, маскирующейся под научное знание, псевдонауки, подкрепляющейся ссылками на духовные Учения, далеко не тривиальна. Зачастую даже крупные учёные оказываются в комичной ситуации, когда начинают критиковать не имеющими отношения к научной рациональности методами те или иные представления, которые априорно считают псевдонаучными. Типично такое отношение к астрологии, экстрасенсорике, гипотезам парапсихологии. К примеру, астрологические теории представляются им чем-то примитивным, чем-то, что можно легко разоблачить, указав на их методологические недостатки.

Повторяю: время расставит всё по своим местам. Одни гипотезы и теории отбрасываются научным сообществом, другие становятся парадигмальными. Определить, насколько научна теория, может только специалист, – это невозможно сделать на основании каких-либо общих методологических представлений.

Во все времена наука развивалась через выдвижение смелых гипотез и их конструктивную критику. Те или иные некогда отброшенные представления могут, трансформировавшись, вернуться в науку на новом витке её развития. Понятие эфира, отброшенное Эйнштейном, вновь и вновь возвращается в гипотезах ищущих Тонкие и Огненные реальности физиков, и, кто знает, какова судьба и этой полузабытой, метафизической на сегодняшний день, субстанции. Понятия Тонкого и Огненного миров Живой Этики направляют поиски учёных-естественников. Считаю большим достоинством научных работ и философских идей В. П. Казначеева, выгодно отличающим их от аналогичных по направленности исследований, именно их экспериментальную основу. Очевидно, что без физиков крайне критично относящихся ко всем не получившим должной проверки новациям, путь современной культуры лежит скорее в средневековье, чем в будущее гармонии науки, религии и искусства.

Наука как социальный институт отсеивает знание, не соответствующее её критериям строгости. Противостояние консерватизма (Комиссии по борьбе с лженаукой и фальсификацией научных исследований при Президиуме РАН, в частности) новым научным гипотезам и теориям необходимо для самих же новых гипотез и теорий, если критика будет осуществляться при помощи рациональных аргументов. Лженауку необходимо критиковать. Однако существуют гмпотезы и представления, находящиеся в пограничной области между устоявшимся научным знанием и новыми знаниями, часть которых возможно перейдёт в разряд научных и со временем может стать признанными академической наукой. Хотелось бы избежать обеих крайностей: наукообразного мистицизма, выдающего себя за науку, а также слишком консервативной критики, априорно отметающей всё новое.

Новое не всегда очевидно. Я тоже иноогда чувствую себя в роли такаго первопроходца, более 15 лет на всех уровнях «пробивая» идею развёртывания Аналитики, создания её теоретической базы, всемерного использования в управленческой практике.

Одрно могу сказать однозначно: читайте работы В.П. Казначеева и вы узнаете много нового, расширите свое сознание!

Эвристическая плодотворность аналитики невозможна без понимания роли интуиции. Вопрос о роли интуиции в таком многостороннем процессе как познание, очень важен и чрезвычайно актуален. Достаточно было мне набрать в поисковике этот термин, как появилось более 1 млн ответов. Являясь, по сути, логическим аспектом основного вопроса философии о первичности материального и духовного, он повлиял на метафизическую парадигму целой эпохи. С давних пор и по сей день в его рассмотрении заинтересованы не только гносеология, как теория познания, или метафизика, как наука о сверхчувственных принципах и началах бытия, но и такие дисциплины, как психология, социология, педагогика, медицина, геронтология, физиология, генетика. Так же этот вопрос напрямую связан с решением проблемы синхронизации работы правого и левого полушарий головного мозга человека, определения роли витального (эмоционально-чувственного, образного) и ментального (мыслительно-интеллектуального, понятийного) в нашей жизни.

«Интуиция (лат. Intueri – пристально смотреть) – способность непосредственного постижения истины. В домарксистской философии интуиция рассматривалась как особая форма познавательной деятельности. Декарт, например, считал, что дедуктивная форма доказательства покоится на аксиомах, последние же постигаются чисто интуитивно, без всякого доказательства. Интуиция, по Декарту, в соединении с дедуктивным методом, служит всеобщим критерием полной достоверности. Большое место занимает интуиция в философии Спинозы, который считал её «третьим родом» познания, наиболее достоверным и важным познанием, «схватывающим сущность вещей». В зарубежной философии и психологии интуиция длительное время рассматривалась как мистическая способность знания, несовместимая с логикой и жизненной практикой (Интуитивизм).

Одним из первых ученых в ХХ веке, введших в научный оборот понятие интуиция, является американский экономист Фрэнк Найт. Общепризнанный первооткрыватель проблемы неопределенности в рамках современной экономической теории, в своей книге «Риск, неопределенность и прибыли», изданной в 1921 году писал: «Предвидение будущего во многом схоже с феноменом памяти, на котором оно основано. Когда мы хотим вспомнить забытое нами имя или цитату, мы задаемся целью и находим в глубинах памяти нужную информацию (часто это случается, когда мы заняты чем-то посторонним) или же не находим, но в любом случае мы можем сказать очень немногое о том, что в действительности происходит в нашем мозгу, какова «техника» этого процесса. Точно так же, когда мы пытаемся понять, чего надо ожидать в определенной ситуации и как соответствующим образом приспособить к ней свое поведение, мы, скорее всего, совершаем множество не относящихся к делу ментальных операций, и первая мысль, которую мы можем ясно осознать, заключается в том, что нужное решение принято и образ наших действий определен. Протекающие в нашем мозгу процессы не кажутся достаточно осмысленными, и в любом случае они мало имеют общего с формально-логическими процессами, которые используются учеными в их исследованиях. Мы противопоставляем два эти типа процессов, рассматривая первый из них не как умозаключение, а как «суждение», «здравый смысл» или «интуицию».