– Я предпочитаю называть это «честность в честности», – отвечает она.

«Может и предпочитаете, но это никакой не девиз», – хочется мне ответить. Но я не отвечаю. Потому что нахожусь в открытом море – буквально – наедине с психологом-викингом и моделью-перфекционисткой.

– У вас проблемы с гневом, – говорит мне Инге.

«Какого черта?»

– У меня? – выпаливаю я.

У холодной и спокойной Робо-Элис?

– Я никогда не выхожу из себя!

Ну разве что кроме того вечера… Но в целом…

– Я горжусь тем, что всегда сдерживаюсь, – говорю я в свою защиту.

– Это хуже всего, – говорит Инге. – Подавленный гнев. Ему требуется какой-то выход, вот он и уходит внутрь.

Так что, мне теперь нельзя даже мысленно покипятиться?

– Вы не можете отрицать свои чувства: вы должны встретить их лицом к лицу. То же и с прошлым. Что случилось, то случилось. Но прежде чем двигаться дальше, вы должны примириться со случившимся. Я наследница великих мореплавательских традиций, – продолжает она, и я начинаю жалеть, что у меня в руке сейчас нет кружки с джином.

О боже, опять морские метафоры…

– В темпераменте викингов издавна существовало напряжение между тем, чтобы остаться, и тем, чтобы идти дальше, – между надеждой увидеть что-то лучшее, что может случиться в будущем, и печалью о том, что мы оставили позади.

Она смотрит в сторону Мелиссы, и я вижу, что моя сестра с Тришей растянулись на берегу, наслаждаясь лучами солнца, и хохочут как сумасшедшие.

– Многое в этом мире нельзя контролировать – например, погоду, воду, другие лодки, – продолжает Инге, – поэтому нам нужно научиться сохранять спокойствие и наблюдать, когда что-то идет не так.

«Сохранять спокойствие, когда что-то идет не так?». Именно это она и сказала? Я пытаюсь усвоить услышанное, задумываясь о небольшой нестыковке: «Когда что-то идет не так, разве мы не должны заниматься чем-то и постараться забыть об этом?» Больше работы, больше занятий – больше чего-то по меньшей мере – пока это ощущение не пропадет. Или не притихнет. Или пока ты настолько не вымотаешься, что уже не будешь замечать первоначальный раздражитель. Разве не это способ разобраться с изводящим тебя ощущением, что «что-то идет не так»?

– Нужно быть открытой для знаков и научиться читать их, – советует Инге.

«Или, – думаю я, – их можно игнорировать!»

Именно так я поступала, насколько помню, и в моих случаях это срабатывало, если и не «хорошо», то уж определенно «адекватно». Разве нет?

Дергается глаз? Игнорируй! От стресса живот завязывается узлом? Не замечай и пожуй жвачку без содержания сахара! Туннельный запястный синдром? Встряхни рукой и продолжай работать! Голова болит от перенапряжения? Локальное облысение? Нервный срыв на стоматологической конференции в Premier Inn в Мидлендсе? Похорони его внутри! Глубоко-глубоко! Потом убеги в убежище викингов со своей сестрой и постарайся забыть о нем! Легко, правда? Ох, погодите-ка…

Тут я осознаю, что мой годами отточенный механизм преодоления неприятностей начинает пробуксовывать.

Инге переходит вперед, чтобы помочь Марго «взять риф» парусом («Посмотрите на меня! Как хорошо я овладела профессиональным жаргоном!») и подготовить нас к высадке на сушу. Я наблюдаю, как ее спокойные, ловкие руки выполняют сложные манипуляции с веревкой, пока она сама отдает приказы ученице. «Хотелось бы, чтобы она и мне приказывала, что делать дальше, – думаю я. – Всегда». Но я не знаю, как спросить. И у меня такое предчувствие, что она ответит «Нет» – вероятно, просто возможно, потому что у нее и без того полно дел, с этим убежищем, с диссертацией, с тремя детьми и с Магнусом на шее. Женщина, может быть, лет на пять – может, даже на десятилетие? – младше меня, но у меня не пропадает желание, как бы я ни боготворила свою мать, чтобы Инге была мне матерью. Я бы, во-первых, получила гены такой задницы…

Когда вода становится мельче и приобретает бирюзовый оттенок, Марго закатывает брюки, готовясь выпрыгнуть и потащить лодку по песку. Прежде чем я следую ее примеру, Инге кладет мне руку на плечо и советует тихим тоном:

– Прогуляйтесь. Подумайте, что вам хочется. Потом возвращайтесь и обретите спокойствие.

Я поступаю так, как мне сказали. Пока все еще хихикающие Мелисса и Триша садятся в лодку перед своей морской прогулкой, я поднимаюсь по холму и выхожу на покрытую сочной зеленью полянку. Я не имею ни малейшего представления о том, где нахожусь, но с этого высокого места я по крайней мере могу различить дым, поднимающийся из трубы дома. «Значит, я не могу заблудиться», – уверенно делаю я вывод, даже несмотря на свои незначительные навыки навигации…

Я сажусь на камень и наблюдаю, как лодка плывет в море, задерживая дыхание, когда разворачивается парус, и когда суденышко от резкого толчка словно оживает.

– Красиво… – бормочу я. – Просто красиво…

– Бе-е-ееее! – нарушает тишину еще один звук.

Это еще что такое?

– Бе-е-ееее! – воздух будто вибрирует вокруг меня, нарушая мой транс.

Из кустов доносится треск, и среди листвы появляется пара черных блестящих глаз-бусинок. Под гудение мух существо делает шаг вперед, и вот передо мной предстает шерстяное тело на костистых ногах.

«Так это ты, та самая овца!» – думаю я.

Существо изучает меня немигающим взглядом. Кажется, глаза ее повидали немало всего на свете. Я гляжу на нее в ответ. Уже смелее и увереннее, чем во время нашей первой встречи.

Кажется, что она была так давно…

Моя немезида в образе овцы опускает шею и срывает солидный пучок травы, шумно втягивая воздух носом. После чего начинает меланхолично пережевывать свою жвачку. Рот ее раскрывается и закрывается, и эти ритмичные движения создают иллюзию, будто она говорит. Как будто если бы я смогла «прочитать по губам», то поняла бы, что она хочет мне сказать…

Я внимательно смотрю на нее. На всякий случай. Но ничего не происходит.

Я жду еще.

«Ну давай же, овца! – я пробую телепатию. – Ты хочешь предупредить меня о том, что в это же время завтра мне предстоит сразиться с тобой в ходе нашего превращения в берсерков? Потому что если так, то я сейчас могла бы порепетировать…» Я до сих пор точно не знаю, что подразумевает эта активность, поэтому стараюсь подготовиться ко всему. Или я съела что-то странное, и это часть долгого шаманского ритуала? С этим я разобраться могу: «Повелитель мух». Это та часть, где ты или одна из твоих подруг по стаду говорите мне, что я «никогда не сбегу от себя» или вроде того – а потом у меня кружится голова и я падаю в обморок? По крайней мере, так произошло с тем мальчиком… Саймоном? Я поздравляю себя за то, что вспомнила. Потом меня охватывает негодование. Чертов Саймон, типичный мужчина! Женщину-то посреди джунглей не поймать, просто потому что она устала, и ей показали что-то съедобное. Уж слишком много всего на меня навалилось, чтобы сейчас падать в обморок.