– вздох, набор в дыхательные емкости газовой смеси с последующим долгим выдохом».

Получалось фальшиво.

А еще он забывал моргать, при том, что в программе дневника-инструкции пункта с соответствующей подсказкой не было, это считалось давно пройденным этапом. А вот только не для всех.

– Я вот что заметил – нормальные, вроде бы, для каждой из наших дуальных единиц, параметры, между собой, все же, различаются, – сказал полковник.

– Да, эти дуальные единицы и внешне разные, сэр. Думаю, тут реализуется принцип сцепления, как в случае с карпенами, которые в критических обстоятельствах распадаются на связанный рой.

– И чем более выражены стрессовые факторы, тем на более мелкие составляющие распадается рой. Это я помню. Так вы думаете это упрощенный рой?

– Ну да. Мы же о них пока мало знаем. Имел место стресс и мы видим две единицы, а добавь мы жару и возможно они продолжат делиться на более мелкие составляющие.

– Возможно, – сказал полковник и снова очень красиво потер нос.

Майор вздохнул. Когда же он достигнет таких высот адаптации?

– Думаю, сэр, мы будем применять опрос в пределах восьмикратного кубиката воздействия, а то они, чего доброго, действительно превратятся в рой. И не факт, что потом быстро вернутся к исходному состоянию. А то и совсем не вернутся при том, что у нас на этот случай нет методических указаний.

– А что, на крейсере противника не нашлось архивного раздела по этой теме?

– Увы, сэр, совсем ничего не нашлось. Два заряда, как назло, угодили почти в одно место и выжгли серверную. Наши инженеры не смогли вытащить оттуда ничего путного.

Полковник задумался. А не был ли это акт саботажа со стороны командира корабля? Или офицеров боевого отделения? Возможно ли заранее просчитать попадание в определенное место двух зарядов в условия ответного огня и активного применения помех?

Нет, все надуманно. Нет здесь никакого умысла.

– Что ж, майор, приступайте.

И майор приступил. Арестантов погрузили в виртуальную реальность, где извлеченные из их подсознания позитивные персонажи, задавали одни и те же вопросы: это ты Марк Головин? Или, может, только часть его? Не бойся, ответь, ведь я твой друг.

Допрашиваемые дергались, пучили глаза, пытались вырваться из устройств магнитной фиксации, а изощренные приборы внимательно следили за уровнем их нервного состояния и не поднимали степень воздействия выше безопасного предела.

Одни персонажи из подсознания сменяли другие. Родственники, сослуживцы, школьные друзья. Все они увещевали, дружески подмигивали и повторяли: это ты Марк Головин? Или, может, только часть его? Не бойся, ответь, ведь я твой друг.

За всем процессом следили операторы серверного отдела, в аппаратуре которого рождались команды, вызывавшие в сознании испытуемых ощущение реальности происходящего.

– Ни хрена из этого не получится, – заявил лейтенант, надолго засевший на своей должности. Он давно и качественно усвоил адаптацию «плоского» мира и чувствовал себя здесь почти комфортно, в отличии от множества коллег, гасивших рассогласования специальными препаратами.

– Почему не получится? – тотчас поинтересовался его более молодой коллега, тоже лейтенант, однако находившийся на полступени выше. Его продвигал родственник из службы безопасности.

– Да никакой это не дуальный бином, а просто два разных аборигена.

– С чего такой вывод?

– Начальные фазы реакций на смену образов разные. Вот посмотри – у первого два «эха», а у второго сразу четыре.

– Ну и что? Параметры часто скачут, даже в рамках одного объекта.

– Скачут-то скачут, но разница в фазе реакций везде повторяется. Тут два, а тут четыре, в предыдущей сессии – три и шесть, а еще раньше три с половиной и семь. При этом, заметь, параметры начальных фаз реакции считаются самыми стабильными.

Молодой коллега полистал на экране отчеты и согласился с высказываниями товарища.

– Похоже ты прав, Кейн. Может стоит доложить начальству про твои догадки?

– Зачем? Начальник секции меня и так не переносит, а если я буду показывать, что самый умный…

– Ну, да, – согласился молодой оператор. – С другой стороны, наши серверы впустую сжигают тетратонны энергетического топлива.

– Ты на жалость не дави. Если такой сознательный – докладывай сам.

Молодой коллега тотчас коснулся клипсы на отвороте и сообщил начальнику про обнаруженную закономерность.

– Молодец, Гутторн, – похвалил тот. – Мне и самому казалось, что тут что-то не так. Хорошо, доложу по дистанции, пусть принимают меры.

Разговор закончился и молодой оператор посмотрел на напарника, ожидая, что тот станет высказывать какие-то претензии. В конце концов, это была его находка.

– Не сверли меня взглядом, твои карьерные потуги меня не интересуют, – успокоил его Кейн.

Тем временем, показатели характеристик на мониторах кардинально поменялись. Теперь пленники считались разными объектами, поэтому изменились методики их допросов и начался подбор нового программного обеспечения.

– Я одного не могу понять, почему так сложно отыскать какого-то аборигена, если он существует реально и оставил множество квантовых следов? – спросил Гутторн.

– А вот тут очень интересные выводы напрашиваются, – заметил напарник и повернулся к коллеге.

– И какие?

– Скорее всего он скрывается за кубитной этикой.

– Да ладно! Откуда у него кубитная этика? Разрядность аборигенов и близко к такому не способна!

– Говорят, он был внутри артана…

– Какого артана? Того самого?

– Вроде бы да. Но информация неофициальная, поэтому – только между нами.

– Будь спокоен, я абсолютный вакуум, – пообещал Гутторн, однако тут же решил доложить об этом начальнику секции. Не сейчас, конечно, не при Кейне. Выйти, якобы за объектами пищевой имитации, а потом связаться с начальством.

Несмотря на то, что служил Гутторн недолго, он успел понять, что совсем отмахиваться от инициативных сотрудников начальство опасалось. И даже, если их инициативы были пусты, таких героев не понижали, а избавляясь, переводили подальше и с повышением.

62

После того, как все потайные мысли допрашиваемых были извлечены наружу, а поликвантовые серверные узлы, истратив массу драгоценного топлива, провели их полный анализ, стало ясно, что никаких ментальных закладок у этих аборигенов нет и их можно допрашивать в нормальном линейно-речевом режиме.

Майор Доминьес решил лично задавать им вопросы, но лишь после того, как убедился, что их рассудок не поврежден.

В конце концов, они перенесли вмешательство в нервную структуру, когда по ошибке были восприняты, как две части единого организма.

– Вы использовали личные документы Марка Головина. Почему так случилось? – спросил майор Доминьес, внимательно следя за реакцией полицейского офицера. Но тот пока плохо реагировал на восстановленную реальность.

– Почему… всё… зеленое? – едва слышно произнес он.

– Так, – майор Доминьес ткнул кулаком в бронестекло изолирующее его от аборигена. – Пост обработки, вы слышали это? Почему у него все зеленое?

– Сэр, у нас все показатели в норме, – ответили