class="p1">Вскоре к Каринхалле приблизились русские танки. Геринг лично проследил за упаковкой остатков своей коллекции, а также домашней утвари и мебели. На что он теперь надеялся, не вполне понятно. Он ведь наверняка понимал, что конец близок и коллекцией ему больше не владеть никогда. Да и жить вряд ли оставалось долго. Можно предположить, что Геринг рассчитывал, что Германия капитулирует раньше, чем горные районы Баварии превратятся в линию фронта и объект жестоких бомбардировок, и, таким образом, удастся, по крайней мере, сберечь шедевры для потомков.

Перед тем как навсегда покинуть Каринхалле, Геринг застрелил своих любимых зубров и оленей, чтобы они не достались врагу в качестве трофеев, и тепло попрощался с лесниками и егерями. Затем на автомобиле, за рулем которого находился верный Кропп, рейхсмаршал выехал в Берлин. Сопровождавший Геринга адъютант — полковник Браухич вспоминал, что за все время поездки тот ни разу не оглянулся.

С Каринхалле было покончено. Через несколько часов саперы парашютно-танковой дивизии «Герман Геринг» взорвали дом, постройки и мавзолей, не оставив от поместья камня на камне. Несколько месяцев спустя кто-то из советских офицеров обнаружил под грудой каменных обломков человеческий череп. Это все, что осталось от Карин. Геринг об этой находке уже не узнал.

Тем временем над рейхсмаршалом постепенно сгущались тучи. Показательна запись в дневнике Геббельса от 28 февраля 1945 года:

«Мы должны быть такими, каким был Фридрих Великий, и соответственно вести себя. Фюрер полностью со мной согласен, когда я говорю ему, что дело нашей чести — заботиться о том, чтобы, если в Германии каждые 150 лет будет возникать такое же критическое положение, наши внуки могли сослаться на нас как на героический пример стойкости. По стоически-философскому отношению к людям и событиям фюрер очень напоминает Фридриха Великого. Он говорит мне, например, что необходимо трудиться для своего народа, но что и это, может быть, лишь ограниченное дело для рук человеческих: кто знает, когда снова произойдет столкновение Луны с Землей и сгорит вся наша планета? Однако, несмотря ни на что, наша задача — до конца выполнить свой долг. В этих вешах фюрер — тоже стоик и верный последователь Фридриха Великого. Он подражает ему сознательно и бессознательно. Это должно быть образцом для всех нас. Как искренне хотели бы мы подражать этому образцу! Если бы только Геринг не был такой белой вороной! Он не национал-социалист, он просто сибарит, не говоря уже о том, что он не последователь Фридриха Великого. Дениц, напротив, держится с таким благородством и внушает такое уважение! Он, как заявил мне фюрер, лучший специалист в своем деле. Сколькими удачами всегда радовал нас его военно-морской флот! Редер тоже был крупной личностью: во всяком случае, по отношению к нему (Гитлеру. — Б. С.) он проявлял слепую преданность и воспитал свой вид вооруженных сил в таком духе, который сегодня позволяет наверстать упущенное военно-морским флотом в мировой войне. Жалко, что не такой человек представляет партию, а представляет ее Геринг, у которого столько же общего с партией, сколько у коровы с исследованием радиации! Но, как сказано, эту проблему нужно теперь решить. Нет смысла замалчивать факты, и, если хотят щадить фюрера молчанием, это не принесет ему никакой пользы».

Очевидно, уже тогда у Гитлера и его окружения вызревала мысль заменить Геринга Деницем в качестве будущего преемника фюрера. И Гитлер, и Геббельс понимали, что жить им осталось считаные месяцы, но они хотели, чтобы в историю в качестве преемника вошел достойный, по их меркам, человек. Правда, еще оставалась надежда образумить Геринга. В той же записи Геббельс отметил:

«Я рассказал ему (Гитлеру. — Б. С.), что на днях читал книгу Карлейля о Фридрихе Великом… Я изложил ему некоторые главы из нее, которые его глубоко потрясли. Такими мы должны быть, и такими мы будем. Если кто-нибудь, вроде Геринга, идет совсем не в ногу, то его нужно образумить. Увешанные орденами дураки и некоторые надушенные фаты не должны быть причастны к ведению войны. Либо они исправятся, либо их надлежит устранить. Я не успокоюсь, пока фюрер не наведет здесь порядок. Он должен изменить Геринга внутренне и внешне или выставить его за дверь. Например, он (Геринг. — Б. С.) грубо нарушает правила приличия, повсюду появляясь при нынешнем военном положении в своей серебристо-серой форме. Как по-женски ведет он себя перед лицом событий! Надо надеяться, что фюреру теперь удастся сделать из Геринга человека. Фюрер рад, что жена Геринга переселилась теперь в Оберзальцберг — она всегда оказывала на него только плохое влияние. Да и вообще все окружение Геринга не стоит и ломаного гроша. Оно не только не обуздывало его тягу к изнеженности и наслаждениям, а, наоборот, побуждало его предаваться им еще больше. Фюрер, напротив, очень хвалит простоту и ясность в образе жизни моей семьи. Только так сможем мы в нынешнее время быть на высоте положения».

Кстати, справедливости ради надо отметить, что, несмотря на аскетизм семьи Геббельса, сам министр пропаганды отнюдь не был образцом супружеской верности. Его романы с актрисами были хорошо известны и вызвали неудовольствие фюрера. Геринг же, при всем своем сибаритстве, хранил верность сначала Карин, а потом Эмми.

10 апреля 1945 года состоялась последняя встреча Геринга с Галландом. Генерал-лейтенант был удивлен, что рейхсмаршал пригласил его к себе в Оберзальцберг. Галланда поразил чрезвычайно любезный прием, а также то, что Геринг поддержал его предложение об использовании на «Ме-262» летчиков бомбардировочной авиации, чтобы защитить рейх от воздушных налетов. По мнению Галланда, «рейхсмаршал, несмотря на наше резкое расхождение во взглядах в последнее время, начал понимать, что в конечном счете я оказался прав».

20 апреля 1945 года Геринг присутствовал на последнем праздновании дня рождения Гитлера в рейхсканцелярии. Фюрер к тому времени уже решил остаться в осажденном Берлине и покончить с собой, когда советские войска приблизятся к его бункеру, но еще не объявил о своем решении. Геринг попросил разрешения отбыть в Берхтесгаден, куда эвакуировалось Верховное командование люфтваффе. В последний раз Гитлер и Геринг обменялись рукопожатием.

Фон Белов вспоминал: «20 апреля 1945 года, вдень 56-летия Гитлера, в Берлине собрались все видные деятели рейха. Я увидел Геринга, Деница, Кейтеля, Риббентропа, Шпеера, Йодля, Гиммлера, Кальтенбруннера, Кребса, Бургдорфа и других. Фюрер принимал поздравления, но сразу же вслед за тем приказал доложить о последних событиях. Потом он беседовал с отдельными лицами.

Геринг заявил Гитлеру, что у него есть важные дела в Южной Германии, и попрощался с фюрером. Возможно, ему еще удастся выехать