Долорес немного подумала, уйти ей или остаться. Цыганская кровь требует дать немедленный выход разбушевавшейся ярости. Но внезапно Лола ловит себя на мысли, что, если бы ее спросили, что чувствует матадор, выходя на арену, она ответила бы точно так же: посоветовала бы незадачливому интервьюеру влезть в шкуру тореро и осознать глубину эмоций, зашкаливающий адреналин и неудержимую волю к победе. Выходит, для того чтобы понять человеческое стремление прокатиться с бешеной скоростью на двух пластиковых полосках, ей понадобится самой влезть в дутый комбинезон и сдавить голову конструкцией под названием «шлем».

Что ж, азы альпинизма Лола уже освоила, можно перейти к следующему экстремальному виду спорта. Она решается и предлагает:

– Начнем прямо сейчас?

– Потом, миленький, потом, – пытается отмахнуться Катарина, но смотритель не собирается так легко ее отпускать.

– Подъемник работает только на спуск, – строго объявляет Курт Катарине, – получено предупреждение о приближении снегопада.

– Во-первых, я все понимаю. Тем более что снег уже идет. А во-вторых, сам посуди, мое присутствие наверху просто необходимо. Вдруг кто-то еще катается, и ему понадобится медицинская помощь.

– Вот и ступайте к ратрактору. Я вас внизу не держу.

– Пожалуйста, Курт!

– Нет и еще раз нет! Не дай бог что-то случится, а мне отвечать. И не стойте у турникета, я с вас глаз не спущу! Сколько можно меня обманывать?!

– Ты о чем?

– Ни о чем!

– Кто тебя обманул?

– Никто!

– Курт?..

– Ладно, – вздыхает смотритель. Мысль о судьбе незнакомой девушки отчего-то не дает ему покоя. Почему бы не рассказать о происшествии доктору? – Какая-то ненормальная крутилась тут полчаса назад, делала вид, что читает правила, а потом – раз, шмыгнула в кабину, только ее и видели.

– Прямо так и шмыгнула? В ботинках и с лыжами?

– В том-то и дело, что без них. Даже вместо комбинезона – обычные джинсы.

– А… – теряет Катарина интерес к разговору, – чья-то гостья в одном из горных отелей.

– Вы думаете? – Такая очевидная мысль Курту в голову не приходила.

– А зачем еще отправляться туда в такую погоду? – пожимает плечами врач.

– Действительно, – вынужден согласиться смотритель, но нарастающая необъяснимая тревога его не отпускает.

– Так ты меня пустишь к фуникулеру? – предпринимает Катарина последнюю, безнадежную попытку.

– Ни за что!

– Пожалуйста!

– И не просите! Идите к ратрактору! – отрубает смотритель и, глядя вслед направившейся к вездеходам женщине, ворчит себе под нос: – Тоже мне, нашлась тут… «пожалуйста, пожалуйста».

– Спасибо, – благодарит Соня официанта, пытаясь говорить безразлично-вежливо. Она искренне надеется, что ей удается скрыть свое душевное состояние, хотя голос дрожит. Соня заглядывает в счет. «Платить или подождать? Сидеть просто так или заказать что-то еще?» Она смотрит на часы в сто пятидесятый раз за последние пять минут и с трудом сдерживается, чтобы не вскочить и не начать взволнованно вышагивать туда-сюда.

Кафе было последним пунктом в инструкции. Зал почти пустовал. Кроме нее за столиками – парочка юнцов, не разжимающих рук и не сводящих друг с друга глаз, и мужчина лет сорока с небольшим, равнодушно потягивающий глинтвейн. Влюбленных Соня отметает сразу, они абсолютно не соответствовали воображаемому портрету покупателя фальшивых партитур, а вот любитель горячительного вызывает поначалу небезосновательные подозрения. Во-первых, он похож на иностранца: темные с поволокой глаза, черные волнистые волосы и оливкового цвета кожа – удивительная для австрийца внешность. Во-вторых, сидит за самым дальним столиком в углу, что может свидетельствовать о желании остаться незамеченным. В-третьих, через некоторое время он начинает проявлять признаки беспокойства: поглядывал то на запястье, то на дверь, что делает его ожидание совершенно очевидным.

«Почему он так переживает? – спрашивает себя Соня. – Я же здесь, уже пришла. Может быть, он не догадывается, что я – это я? Но меня и не спрашивали о том, как я выгляжу. Значит, они не предполагали, что могут возникнуть проблемы, или они просто об этом не подумали. Нет, не может быть. Люди, присылающие такие инструкции, просчитывают каждый шаг. А что, если самой к нему подойти? Поинтересоваться, не меня ли он потерял, или спросить, как он относится к Моцарту. Да, точно. Спрошу про композитора, и все сразу станет понятным. А если он – обыкновенное передаточное звено и понятия не имеет, что именно должен забрать? Тогда фамилия Вольфганга Амадея заставит его сильно удивиться. Что же делать? Нет, это явно он. Уже ерзает и нервно постукивать подушечками пальцев по столу. Или спросить, не должен ли он мне что-то передать? Может, они не собираются переводить деньги на благотворительный счет и придумали какой-нибудь другой способ оплаты. Например, убить меня, и концы в воду».

Удушливый ком сжимает горло, Соня с трудом делает глубокий вдох, прогоняя страх, заставляющий отбивать мелкую дробь ногами под столом. «Нет. Зачем им от меня избавляться? Я их не знаю, выдать не могу. Даже если полиция выйдет на меня, вся информация, которой я обладаю, – почтовый адрес, который наверняка уже недействителен. Нет, максимум, что они могут сделать, – не заплатить».

Мужчина, опознанный как иностранец, хватает салфетку и вытирает выступивший на лбу пот, затем сжимает руки в кулаки и начинает раскачиваться на своей скамейке вперед-назад, не спуская напряженных и вместе с тем растерянных глаз с закрытой двери. «Сейчас расплачусь и подойду к нему, – решает Соня, делая знак официанту. – Это определенно он».

Дверь распахивается, и в кафе заходит женщина в ярком ультрамариновом комбинезоне. Предполагаемый ценитель каллиграфии вскакивает и бросается к ней.

– Элиза!

«Не он», – понимает Соня, которой тут же становится не по себе.

– Сколько можно! – набрасывается мужчина на вошедшую даму.

– Да я всего полчаса покаталась! – кокетливо защищается она. Заметно, что беспокойство кавалера ей приятно.

– Ты же видишь, что на улице делается! Давно пора спускаться отсюда!

– Боишься, Антонио? – поддразнивает спутника женщина.

– Не хочу свернуть себе шею!

– Ладно тебе, успокойся. Сейчас выпью кофе и поедем.

– Какой кофе! Ты с ума сошла! Едем немедленно!

Мужчина хватает женщину за руку и вытягивает на улицу.

Соня тоскливо наблюдает через стекло, как они вставляют ботинки в лыжи и начинают спускаться. Пара пропадает из виду уже через доли секунды. Плотная снежная пелена поглощает их, и Соне страшно даже подумать о том, что происходит снаружи.