двери, ведущие в гораздо более маленькую кухню, но оборудованную всевозможными кухонными приспособлениями. Похоже, именно здесь готовили всю еду. Обычно меня удивляло, зачем кому-то нужны были и кухня и столовая, но в этой общине было слишком много Стражей.

— И хотя я ценю это, ты не можешь гоняться за всеми, только потому, что они задают вопросы о том, что или кто я… — Зейн резко развернулся ко мне лицом, и я проглотила визг. — Что?

Зейн склонил подбородок, и прядь светлых волос скользнула вниз, задев линию челюсти.

— Я твой Защитник. Никто, будь то демон или Страж, да хоть человек, не подвергнет тебя опасности.

Я встретилась с ним взглядом.

— Ты мой Защитник, а не бешеный сторожевой пёс, который кусает всех кто подходит слишком близко.

— О, я сделаю гораздо большее, чем укушу, — ответил он, и я закатила глаза. — Моя работа это твоя безопасность, и я не собираюсь ждать вопросов, которые приведут к проблемам.

— Но их уже задают, — подметила я. — И Николай прав. Рано или поздно община выяснит, что к чему. Может быть… Может, мы ошибаемся? Может нам стоит рассказать клану. Принять этот риск на себя.

— Прямо сейчас мы не можем так рисковать. Как я сказал Нику, нам ещё не хватало оглядываться. Мой клан не узнает. Не тогда, когда я могу посодействовать этому.

Я упёрла руки в бока.

— И что ты собираешься сделать, Зейн?

— Всё что потребуется. Я не позволю тебе пострадать, — он ударил себя кулаком в грудь и затем положил руку на сердце. — Я поклялся в этом.

Две половинки меня бросились в полномасштабную войну. Часть меня закипела от раздражения. Не только потому, что его предупреждение было неуместным и могло нанести ещё больший урон нашим отношениям с его кланом, а потому что я, чёрт возьми, вполне могла позаботиться о себе. Мне не надо было, чтобы он спускал «мужика» на других Стражей без веских на то причин.

Но куда более глупая часть меня затрепетала во всех моих женских местах от его готовности встать на пути пули, адресованной мне, если можно так сказать. Готов был даже пойти против своего клана ради этого.

И эта часть была чертовски глупой и всё из-за причины, скрывавшейся за его клятвой. Я стала чувствовать это из-за связи — готовность шагнуть перед несущимся на меня поездом — когда дело касалось его и его клана. Совсем не это толкнуло его поцеловать Лейлу, хотя он прекрасно понимал, чем рискует, как и не это позволило ему стоять в стороне и наблюдать, как фамильяры уничтожают Альф из-за их угрозы в её адрес. Не это толкало его к развитию отношений с полудемоном, невзирая на понимание, что клан никогда не поддержит это.

Ему надо было защитить меня. А Лейлу защищать он хотел. И между понятиями «надо» и «хотел» растянулся целый мир. В груди защемило от ревности или обиды, хотя я и не сравнивала себя с Лейлой. Между нами не было никакого соперничества. Просто… просто существовала огромная разница, и пусть у нас с Зейном были удивительные ужины, и он говорил добрые, приятные слова мне, разница между потребностью сделать что-то и желанием это сделать никуда не исчезла.

Зейн поднял голову.

— Что? — его взгляд скользнул по моему лицу. — Что не так?

Я посмотрела на обшитую сталью дверь, перед которой мы остановились.

— Всё в порядке.

— Похоже, ты забыла, что я могу чувствовать твои эмоции.

— Поверь мне, я не забыла, — настало время сменить тему разговора. — Как мы вернёмся в квартиру?

Мы приехали в общину с другим Стражем, который явился незамедлительно после того, как Дез улетел с телом Моргана.

— Мы снова полетим?

Долгое время Зейн молчал. Тишина натянула мои нервы, заставив меня снова посмотреть на него. Как только наши взгляды встретились, я уже не смогла отвести глаза. Не могла втянуть воздух в лёгкие, слишком прерывистым стало дыхание.

— Ты расстроена, — сказал он низким голосом. — Такое чувство… тяжести на душе. Я чувствую это, Трин.

Я закрыла глаза, подумав, что мне действительно надо научиться лучше контролировать свои эмоции.

— Поговори со мной, — тихо прошептал он.

— Я… я думала о Мише.

Ложь, и уже не первая за этот день, да и не то, о чём я хотела бы разговаривать. Но лучше так, чем сказать правду.

— Просто случайное воспоминание. Это неважно.

Он прикоснулся рукой к моему плечу, удивив меня. Касание было лёгким, но я почувствовала тепло его руки сквозь материал рубашки. Оно клеймило мою кожу.

— Но это важно.

Шумно выдохнув, я промолчала.

— Я знаю, что ты скучаешь по нему, — он обхватил пальцами моё плечо. — Даже после всего, что он сделал, ты всё равно скучаешь по нему. Я понимаю.

Неужели? Может отношения между ним и его отцом и были напряжёнными до кончины отца, но не похоже, что его отец желал его смерти или стремился предать его. Как и не планировал смерть его матери. Однако его отец хотел уничтожить Лейлу.

— Я знаю, что никогда не смогу заменить его. Я никогда не буду тем, кем он был для тебя.

Мои глаза распахнулись, и я стиснула руки в кулаки.

— И это хорошо. Я бы не хотела, чтобы ты и рядом не стоял с ним. Всё в нём было обманом, Зейн. Я на самом деле не знала его.

Он опустил взгляд, и густые ресницы закрыли его поразительные глаза.

— Но есть же хорошие воспоминания, Трин. И то кем он стал, не изменит их, и они никуда не денутся, несмотря на то, что в итоге он сотворил.

— Но они исчезли.

Я отступила, освободившись от его прикосновения. Мне надо было пространство до того, как всё, что касается Миши, предательски раскроется нараспашку.

— А что если он всегда был таким, и всё было просто фальшью?

— Ты не знаешь этого.

— Это неважно. Он осквернил эти воспоминания, Зейн. Он сделал их поддельными.

Он опустил руку.

— Они реальны, пока принадлежат тебе.

Я втянула воздух, его слова сильно потрясли меня. Когда я снова посмотрела на него, то обнаружила, что он смотрит на меня с суровым выражением лица.

Он сделал шаг ко мне, подняв руки, как будто собирался заключить меня в свои объятия, но остановился. Облегчение и разочарование нахлынули на меня. Он застыл в напряжённой позе и повернулся к стальной двери.

— Пойдём. Поехали домой.

Домой.

Вздохнув, я подождала, пока он откроет дверь. Слабый запах выхлопных газов просочился в кухню. Зейн включил свет, открывая большую нишу, в которой стояло