несколько автомобилей. Он нажал кнопку на стене, и дверь гаража с грохотом открылась. В помещение ворвался тёплый липкий ветерок.

Я закрыла за собой дверь и услышала, как щёлкнул автоматический замок.

Зейн схватил со стены связку ключей и, обогнув решётки двух внедорожников, направился к чему-то, накрытому брезентом.

— Ты ведь не боишься мотоциклов, правда?

— Ух. Я никогда не ездила на мотоцикле, но вряд ли я боюсь? Я имею в виду, я не должна бояться, — рассуждала я, наблюдая, как он схватил бежевую ткань и отдёрнул её в сторону, открывая чёрный мотоцикл, который выглядел так, будто он ездил быстро — очень быстро. — Это твой?

Зейн кивнул и потянулся к рулю.

— Да, давненько им не пользовался.

Я пыталась осознать тот факт, что у Зейна есть мотоцикл и что я нахожу это таким… возбуждающим. Это же было просто средство передвижения, ничего особенного, но я чувствовала себя немного раскрасневшейся.

— Я храню его, чтобы ездить на нём обратно, когда бываю здесь, — сказал он, поворачивая что-то в центральной части мотоцикла.

Он поднял ногу и поставил её на один из переключателей.

Подталкивая подставку, он выпрямил стойку. Включился прожектор безопасности, освещая Зейна и мотоцикл, когда он выкатил его на подъездную дорожку.

— Можешь захватить два шлема? Они на полке справа от тебя. Извиняюсь. Розовых нет.

— Я очень надеялась на розовый шлем с кошачьими ушками.

Я сделала, как он сказал, схватила два чёрных шлема. Они оказались тяжелее, чем я ожидала, но я решила, что это хорошо, когда нужна страховка между асфальтом и черепом, когда едешь со скоростью шестьдесят миль в час или быстрее.

Я присоединилась к Зейну на подъездной дорожке. Дверь гаража закрылась за мной. Остановившись, я оглянулась на тёмные окна. Большинство Стражей прямо сейчас патрулировали улицы, но скоро они вернуться домой.

— Ты хоть иногда скучаешь по этому месту?

Зейн покачал головой и, перекинув своё мощное бедро через байк, сел, явно давая мне понять, что разговор закончен. Он постоянно так поступал. Взявшись за ручку руля, он выровнял мотоцикл, а потом протянул руку и взял у меня один из шлемов.

— В них встроены микрофоны, так что если тебе надо будет что-то мне сказать, я тебя услышу.

— Круто.

Я уставилась на шлем, а затем взглянула на Зейна, подумав о патрулирующих улицы Стражах — о Моргане и Грине и всех других, которых я не знала.

— Мне очень жаль насчёт Моргана. Не помню, говорила ли я это, но если вдруг нет, то мне очень жаль.

— Спасибо, — он оглянулся на особняк. — Ранее сказанное мной не изменилось. Очередное имя в списке скорби. Просто не думал, что очередное имя сменит последнее столь быстро.

— Я тоже, — призналась я.

Желудок скрутило от мыслей о парке и ужине, и о нас в той аллее, в то время как…

— Думаю, я знаю, о чём ты думаешь.

Он мельком бросил взгляд в небо, обнажив горло. Ночь была облачной, поэтому звёзд я не увидела.

— И если я прав, то я тоже думаю об этом.

Я сильнее сжала пальцы на шлеме. Я не хотела говорить, о чём думала.

Всё ещё запрокинув голову в небо, он закрыл глаза и обхватил шлем своими большими руками. Мне показалось, что он тоже не хотел произносить эти слова. Он открыл глаза.

— Надевай шлем и забирайся на мотоцикл. Пора убираться отсюда.

Я натянула шлем и затем, спустя несколько секунд тщетных попыток, поняла, как забраться на мотоцикл, при этом не выглядя идиоткой. Я забралась на сидение позади Зейна, и когда подняла глаза, увидела, что Зейн тоже уже надел шлем.

Он постучал по чему-то сбоку своего шлема и подождал несколько секунд, а потом протянул руку к моему шлему и на что-то нажал сбоку. Внезапно внутри шлема раздался его голос.

— Тебе придётся держаться за меня.

Прикусив губу, я положила руки на его бёдра и попыталась проигнорировать какими твёрдыми они были. Я понятия не имела, почему ранее в аллее было так просто держаться за него как возбуждённый осьминог, а теперь это казалось странным, подобно блужданию в лабиринте во мраке.

Повисла пауза.

— Тебе надо держаться крепче, — веселье окрасило его голос, и я закатила глаза. — И придвинься ближе, иначе, как только этот «Дукати» сорвётся с места, тебя скинет.

— Говоришь так, словно если это случится, это будет твоей виной, — парировала я, но сильнее прижала руки к его бёдрам. — И если я придвинусь ближе, я буду ехать на твоей спине как школьный рюкзак.

— Никогда не думал, что услышу такое от тебя, — его голос затрещал сквозь микрофон.

— Всегда пожалуйста.

В динамике раздался его смешок, и в следующий миг его руки оказались на моих руках. Он подтянул меня, и мои бёдра плотно прижались к его ногам, а руки обвили талию.

— Хочешь поехать быстро? — спросил он, и мне показалось, что его голос прозвучал глубже, более хрипло.

Жар в центре моей груди запылал ещё ярче.

Я окинула взором подъездную дорожку, не в силах увидеть что-либо сквозь тонированный щиток.

— Конечно.

— Хорошо, — он провёл руками по моим ладоням, сцепленным на его животе. — Держись.

Двигатель под нами ожил, его урчание скользнуло верх по моим ногам. Я начала было отстраняться, но мотоцикл сорвался с места, помчавшись по дороге. Я проглотила крик удивления.

Сердечный пульс подскочил. Я ухватилась за Зейна, словно вся моя жизнь зависела от этого. Как бы так оно и было. Ветер хлестал вокруг нас, все звуки были поглощены рёвом двигателя. Я надеялась, что Зейн мог видеть куда он едет, потому единственное, что видела я, это дымку темноты и скорости.

Страх струйкой засочился по мне, усилившись, когда Зейн свернул на главную дорогу, и я выругалась от того как накренился мотоцикл в то время как мы набирали скорость. Но мотоцикл выровнялся и моё сердце успокоилось. Это напомнило мне ночь, когда Зейн помог мне полетать.

Это очень было похоже.

Хлещущий ветер. Чувство невесомости. Вакуум от скорости и принесённая вместе с ними пустота. Сидеть сзади на мотоцикле было подобно освобождению, и я хотела насладиться этим без терзающего пламени вины. Вины, что я не испытала перед лицом Фэй, но сейчас она порывалась поглотить меня. И хотя я не произнесла это вслух, как и Зейн, всё несказанное между нами никуда не исчезло. Неважно, какой свободой насытил меня ветер, истины это не изменило.

Сегодня ночью мы потеряли смысл нашей цели. Мы слишком долго пробыли в том ресторане и ещё дольше в аллее. Предвестник знал