– Надо понимать, такими экспериментами занимаются и другие группы?

– Верно. Но речь не идет о дублировании чужой работы, я ставила вполне самостоятельные опыты. Была надежда, что после ряда пересевов вирус ослабнет или изменится и у нас появится возможность успешно бороться с ним, но он остается все таким же смертельным. Зато я обнаружила кое-что еще…

– Что?

– Сначала ознакомься с результатами.

Опять сжав губы, она вручила Сэму папку. И пока он листал бумаги, Нита терпеливо ждала.

– Вроде ничего из ряда вон, как ты и сказала… Погоди-ка, вот тут интересная серия. Ты меняла ткани? Сначала птичья, потом человеческая?

– Да, я использовала лабораторных голубей и человеческую тканевую культуру «Детройт-шесть». Всего сделала семь пересевов и в конце получила бета-ранд от птицы. Он так же опасен, как раньше, но у него изменился один фактор. Я этого не предвидела, обнаружила чисто случайно. Вот тут.

Нита указала на зачехленную клетку. Сэм поднял чехол, увидел лежащую на боку и тяжело дышащую собаку. На животе сквозь короткий мех проглядывали круглые багряные нарывы. Сэм опустил ткань и взглянул на Ниту:

– Ты проверяла?

Она кивнула.

– Значит, у собаки болезнь Ранда…

– Да. Видимо, этот вирус следует называть гамма-рандом. Нечто новенькое. Больше никакие штаммы ранда, ни альфа, ни бета, не заражают собак, даже после шести пересевов от человека к птице. Но на седьмом пересеве происходит что-то невероятное…

– В жизни ни о чем подобном не слышал. Маккэй знает о твоем открытии?

Она покачала головой:

– Нет, дальше пойти я не рискнула, очень уж страшно. Оставила для тебя записку. Решила, если ты не вернешься в ближайшее время, позвоню доктору Маккэю. Сэм, что нам делать?

– Тебе надо незамедлительно встретиться с Маккэем, сообщить о результатах. Вряд ли ему понравится такая новость… Ты хоть представляешь, что теперь будет?

– Да, – произнесла Нита так тихо, что Сэм едва расслышал.

И она обессиленно опустилась на стул.

– Пока болезнь распространяют только птицы, справиться с ней – задача посильная. Но что, если вирус успеет мутировать в гамма-ранд? Тогда подключатся собаки. А дальше? Эти перемены не укладываются ни в какую логику, не имеют известных земных аналогов. Раз так, не следует ли предположить существование неземных аналогов, инопланетной логики? Если мы установим поведенческий алгоритм вируса, узнаем законы, по которым он живет, то сумеем его остановить.

– Сэм, это не инопланетная болезнь, а вполне земная. Ей подвержены люди…

– Да, но она вышла из корабля, который прилетел с Юпитера. Значит, она и зародилась на этой планете.

– Уже доказано, что это не так. – Нита порылась в толстой кипе распечаток, нашла нужный лист и протянула Сэму. – Это предварительный отчет, но он говорит о многом. Для вируса были искусственно созданы условия, близкие к юпитерианским, плавно повышались температура и давление, – и он погибал задолго до того, как достигались расчетные параметры.

– Но это невозможно!

– Невозможно все, что связано с этим вирусом, и тем не менее факт есть факт. Сэм, подумай, что бы мы могли предпринять. Я в глухом тупике…

– От нас двоих теперь мало что зависит, но есть Маккэй и его команда. У них имеется все необходимое, чтобы понять значение этих перемен.

Сэм взял девушку за руки, помог встать. Такие холодные пальцы, и в лице под макияжем ни кровинки, и под глазами темные круги от изнурения.

– Передадим ему все результаты, а потом ты отдохнешь. Когда спала в последний раз?

– Я тут подремала на кушетке, этого хватило. – Она увидела себя в зеркало и закусила губу. Затем рассмеялась и поискала расческу в сумочке. – Не хватило, ты прав. С таким лицом только в фильмах ужасов сниматься. Дай мне чуть-чуть привести себя в порядок, и пойдем к Маккэю.

– Я позвоню, узнаю, у себя ли он.

Дозвониться до офиса Маккэя удалось далеко не сразу.

Вновь и вновь Сэм набирал номер и слышал короткие гудки. Наконец ответила секретарша. Она явно была на грани истерики, казалось, вот-вот разрыдается.

– Сожалею, но доктор Маккэй очень занят.

И снова гудки. Сэм не успел сказать ни слова.

– Чем же занят Маккэй, интересно? – проговорил он, глядя на потемневший экран. – И что так расстроило секретаршу?

– Надо пойти и выяснить. – Девушка уложила бумаги в папку. – А что секретарша вся на нервах, так это неудивительно – напряжение ужасное, и легче не становится.

Лифт беззвучно домчал их до тридцать девятого этажа, и в кабину хлынул гул голосов, абсолютно несвойственный тихой больнице. Возле открытой двери кабинета Маккэя собралась небольшая толпа. Сэм узнал медсестру из отделения скорой помощи и тронул ее за плечо:

– Энн, что случилось?

– Доктору Маккэю стало плохо. – Она выглядела встревоженной и усталой, как, впрочем, и все в огромной больнице. – Перетрудился, потерял сознание. Говорят, инфаркт миокарда…

Сэм протолкался к двери, за ним следовала Нита. В офисе людей было меньше, секретарь отсутствовала. Следующая дверь, в кабинет, была приотворена, и Сэм заметил там говорящего по видеофону Эдди Перкинса. На его негромкий стук Эдди оглянулся и дал знак войти, а потом, снова жестом, велел закрыть дверь.

– Да, разумеется, – говорил Эдди в аппарат, – мы будем заглядывать сюда и информировать вас о состоянии доктора Маккэя. До свидания. – Он отключил связь и выцарапал сигарету из лежавшей перед ним на столе пачки. – Ну и кавардак! Все мечутся, будто конец света настал, а тут еще доктор Маккэй вышел из игры. Как-то так сложилось общее мнение, что никто другой не способен покончить с чумой, что его команда – греческий хор, чья задача – веселить дирижера.

Зажужжал видеофон, Эдди с отвращением взглянул на него и вынул изо рта сигарету. Разговор с губернатором штата Нью-Йорк занял три минуты, Перкинс старался успокоить собеседника, потом сослался на занятость и отключился.

– Теперь понимаете, о чем я? – спросил он, зажигая кривой окурок.

– А чего ты ждал от них? – хмыкнул Сэм. – Это ведь Маккэй разобрался с пахиакрией Тофольма, вот они и поверили, что старик достанет нового кота из того же мешка. И кто теперь его заменит?

– Ты меня спрашиваешь? Я только в последние дни был у него помощником, вот и рулю, пока Шейбл и другие начальники не соберутся и не решат, как быть дальше. Через час у них заседание.

– Ну а если назначат главным тебя?

– Да, – задумчиво произнес Эдди, медленно пуская дым из ноздрей. – Это не исключено. Чем в таком случае я могу быть полезен вам?

Нита раскрыла папку, разложила перед Перкинсом листы и кратко рассказала об открытии. Слушая, Эдди просматривал отчеты. Когда зашла речь о зараженной собаке, он вскинул голову: