— Ничего особенного для студента-электронщика, — пояснил Кромбе. — Посмотрите на чертежи… пиратский декодер… или как бесплатно получить доступ к спутниковой антенне… Не больно-то он честный, этот Манчини…

— Вы родственники? — спросил какой-то голос, когда мы уже собирались спуститься на первый этаж.

Из приоткрытой на лестничную площадку двери появилась всклокоченная головка с болезненно припухшими глазами.

— Да, мы ищем Альфредо. Хотели узнать, как он.

— Не подходите! — посоветовал голос. — У меня жестокий гастроэнтерит, и если вы не хотите оказаться сами знаете где… Этой ночью я слышала сильный шум… Поздно… часов около одиннадцати. А потом снова в три часа ночи. Ровно в три часа, я знаю, потому что посмотрела на будильник. Альфредо вернулся, а потом снова ушел. Или наоборот, я думаю… Обычно он около шести включает свой гадкий телевизор, который висит у него на нашей общей стенке, и каждый раз я просыпаюсь… Но сегодня я ничего не слышала… Тихо… Наверное, он не ночевал дома… Или так напился, что не смог вернуться…

— Он пьет?

— Как все… Время от времени, пару раз в неделю…

— Это вы называете «время от времени»? Странное у вас представление о времени…

Я увидел, как лицо внезапно сморщилось, словно девушке на ногу упал камень.

— Поберегись! У меня в заднице начинается метеоритный дождь! Я вас покидаю! Загляните в «Сомбреро», на углу улицы Националь. Он часто туда заходит.

Дверь захлопнулась, но я успел просунуть в щель свою визитную карточку.

— Все как-то не слишком ясно, комиссар. Видали, на какую сумму там добра, в его комнате? Этот Манчини из буржуазной семьи, иначе и быть не может. Но… Вы что, возвращаетесь к нему?

— Хочу только проверить одну деталь.

Кромбе спустился в холл, чтобы подождать меня. Через пару секунд я к нему присоединился.

— Ну так что, комиссар?

— Терпение…

Возвращая ключ Отворотному Средству, я поинтересовался:

— Скажите, студенты сами убирают в своих комнатах?

— Нет. Есть женщина, которая каждый день меняет белье и делает уборку.

— Каждое утро?

— Точнее, ближе к полудню. Когда все студенты на занятиях. — Она бросила взгляд на часы. — Кстати, она скоро начнет…

— Что вы обнаружили? — Кромбе пылал от нетерпения.

— Постель Манчини была разобрана… Он пришел около одиннадцати, как сообщила его соседка по лестничной площадке, и лег. Но что-то вынудило его поспешно уйти… около трех часов ночи. Ладно, заглянем в этот бар, в «Сомбреро», а потом снова повидаем директора школы. Мне кажется, он не все нам сказал.

Визит в бар ничего не дал. Манчини не показывался там ни вчера, ни позавчера, да и вообще уже чертову кучу дней.

Черепаха, в тех же черепаховых очках на том же черепе, хмуро появился в холле инженерной школы.

— Комиссар, мне кажется, вы выходите за рамки допустимого.

— Возможно, нас здесь не было бы, если бы вы сообщили нам то, чего мы от вас ожидали.

— А чего вы ожидали?

— Непохоже, что Манчини — мальчонка без роду без племени… Или я ошибаюсь?

Голова втянулась в плечи. Черепаха, старающаяся защититься от кошачьей лапы.

— Мы набираем своих студентов по документам среди лучших, а тех, чьи результаты похуже, — по конкурсу. Три года назад Манчини был принят по конкурсу. Как вы можете догадаться, мы не собираем информацию о наших студентах. К чему бы нам этим заниматься?

— Так что насчет Манчини?

Он перешел на шепот:

— Это племянник Торпинелли!

— Воротилы секс-индустрии?

Было похоже, будто от моего вопроса у него в ушах зазвенели осколки стекла.

Он скривился:

— Да. По материнской линии. Мы пытаемся не разглашать этого. Вы не можете себе представить, как учебные заведения следят друг за другом, пользуются малейшим поводом, чтобы отличиться перед предприятиями, которые нанимают наших воспитанников. Стоит им узнать, что у нас за партой сидит член семьи Торпинелли, — это нанесет непоправимый ущерб нашему имиджу. Мы недвусмысленно уведомили Манчини о необходимости помалкивать о своих корнях…

— Иначе что? — перебил его Кромбе.

— Это вас не касается… До настоящего времени все было хорошо. Но мы совершенно не понимаем, почему он оказался здесь, учитывая колоссальное состояние его семьи. Возможно, неодолимая жажда знаний, или он хочет самостоятельно встать на ноги, или же, наконец, ему отвратительно все, что связано с сексом…

— Я был бы удивлен, — вставил Кромбе.

Прежде чем ответить, директор посмотрел на него своим полуприкрытым, как у варана, глазом:

— В семье Торпинелли очень сильны родственные связи, и Альфредо мог бы до конца своих дней жить на банковские проценты… Вам известно, что он уже платит налог на капитал? Все это меня поражает…

— Где можно увидеть его родителей?

— В Штатах. Им вместе с дядей и его сыном принадлежит восемьдесят процентов рынка сексуальных услуг в Интернете. Ежегодно через их руки проходят миллионы и миллионы долларов. Ни одного нового сайта не появляется без того, чтобы эти хищники не наложили на него свою лапу.

— Мы зашли к Альфредо в общежитие Сен-Мишель. Но его там нет. Ни там, ни на розыгрыше. Может, у вас есть какие-нибудь соображения?

— У его родителей есть вилла в Ле-Плесси-Робинсон. Великолепное имение, бо́льшую часть года пустующее… Возможно, Альфредо там.

— Вы уверены, что больше ничего не хотите нам сказать?

— На сей раз я вам все выложил. — Он направился в коридор, но еще раз обернулся. — Надеюсь, вы припарковали свой полицейский автомобиль не у нашего здания? Это сослужило бы моему учебному заведению дурную службу.

Прежде чем сесть в машину, я объявил:

— Ладно, отдаем жесткий диск в SEFTI. Надеюсь, это нас куда-нибудь выведет. Как думаешь, много времени им потребуется?

— Фактор удачи играет важную роль в восстановлении файлов. Дело может пойти быстро, а может занять несколько дней. Вроде пазла из шести тысяч частей, пропущенного через газонокосилку. Если лезвие расположено достаточно высоко, вы получите пазл почти нетронутым, если же низко — я не гарантирую вам хорошего состояния его частей…

* * *

Пронесшись вихрем через помещения SEFTI, мы взяли направление на Ле-Плесси-Робинсон.

Ле-Плесси-Робинсон представлял собой нечто наподобие рая поблизости от горнила парижского ада. Когда бродишь по его оживленным торговым улочкам, словно бы переносишься в размеренную жизнь деревушек Иль-де-Франса былых времен. Нам с Сюзанной нравилось ощущение этой небесной сини всего в шести километрах от бури. К сожалению, в тот день времени не было ни на прогулки, ни на воспоминания…