Нет! Опять по всему выходит, что доктор Струмилин идиот.Лешего не обмануло бы какое-то там отдаленное сходство, он искренне верил, чтона вокзале встретил Лиду. А она… как это сказала она по телефону: «Привези тефотографии, помнишь? С негром…»

Только Соня знала о снимках. Только Соня могла видеть, какоевпечатление они произвели на Струмилина. И только Соня могла намекнуть на них,прося помощи в отчаянную минуту.

Это значит, что сегодня в Нижний Новгород приехала Соня. Атакже это значит, что она узнала Струмилина. Может быть, даже еще на вокзале.Но уж на пороге своей квартиры – точно!

– Ты чего? – услышал Струмилин озабоченный голос и повелглазами в сторону Лешего, встревоженно смотрящего на него. – Кончай переживать,так ведь и голову сломать недолго. Я вот что тебе скажу. Возникли с девушкойпроблемы – выясни с ней все отношения на берегу. У тебя есть к Лидке вопросы, уменя есть к Лидке вопросы – пошли их зададим. И снимем этот стресс. Ты знаешь,где она сейчас, или не знаешь?

– Знаю, – кивнул Струмилин. – Только не знаю, сможем ли мы сней поговорить. Впрочем, подожди, я спрошу.

Он огляделся – и вернулся в вестибюль Пятой градской (за всеэто время они с Лешим и шагу не сделали с крыльца), снял трубкутелефона-автомата. Накрутил номер. Долго-долго, чудилось, звенели гудки, потомпослышалось запыхавшееся:

– Алло?

– Ма, привет, – бодрым голосом сказал Струмилин. – Как тамжизнь?

– Да так, потихоньку-помаленьку, – отозвалась мама голосомиз холодильника. – А ты что поделываешь?

Но тут же она сбилась с леденящего тона, зачастила привычно:

– Андрей, объясни, во что ты впутался? Кого ты ко мнепривез? Ее что, кто-то преследует? Ты решил ее у нас спрятать?

– С чего ты взяла? – насторожился Струмилин.

– С того, что у нее странгуляционная борозда на шее!

– Какая борозда?!

– Да ладно пинжака валять, – обиделась мама. – Чтобы врач«Скорой» не знал, что такое странгуляционная борозда… Причем твои знания изреальной жизни, не то что мои – из детективов. Так вот: на шее у этойкрасотулечки типичный след удавки.

– Ишь, какая глазастая…

– Уж какая есть. Понимаешь, я решила снять с нее этотголубенький костюмчик – он же весь в цементной пыли, – выбить его и почистить.Развязала заодно косыночку на шее – батюшки, думаю, душили девицу, что ли?Андрей, ты ее, часом, не от ревнивого любовника увез? К нам не завалятся браткис гранатометами?

– Да вряд ли, – буркнул Струмилин. – Не волнуйся, как-нибудьпереживем все это. А она еще спит?

– Конечно. В моем халате. И даже малость похрапывает.

– Посмотри, может, начала просыпаться? Тут дело срочное.

– Погоди-ка.

Раздался стук – это мама положила трубку рядом с телефономна столик. И надолго воцарилась тишина. Как-то слишком надолго…

– Алло? – наконец сказал потерявший терпение Андрей. – Ма,ты где?

Тишина. Только вдали словно бы раздается хлопанье дверей,доносятся придушенные восклицания, кажется, даже всхлипывания…

Бог ты мой, да что ж там творится? Уж не накаркала ли маманяна свою голову какой-то детектив?!

– Мама! – заорал не в шутку перепуганный Струмилин – и дажепокачнулся, услышав вдруг у самого уха ее голос:

– Чего кричишь? Вот она я.

– Ну, слава богу! Куда ж ты пропала? Мне уже тут всякиестуки-глюки слышались.

– А, это я дверьми хлопала, – ломким, злым голосом сообщиламама. – Металась, как дурочка, по квартире.

– То есть?

– То есть сбежала твоя протеже, а я не сразу в это поверилаи бегала туда-сюда, искала ее.

– Мама! – снова заорал Струмилин, и мама не на шуткуобиделась:

– Не ори на меня. Молод еще на мать орать! Я сидела в своейкомнате, смотрела телевизор, дверь нарочно закрыла поплотней, чтобы твоюбарышню не беспокоить. Она в это время проснулась и сделала ноги. В моемхалате, между прочим, в любимом, зелененьком. Забрала со столика в прихожейсвою сумочку, туфли надела, а костюмчик, видать, не нашла. Ну да, я егопроветривать на балкон повесила, а на балкон ведь только через мою комнату…

– Мама! – в третий раз возопил Струмилин. – Ты серьезно?!

– Что мне, поклясться? – сердито спросила мама. – Говорю жетебе: сидела в своей комнате, никого не трогала, смотрела «Скорую помощь»…

Струмилин слабо хохотнул, нажимая на рычаг.

– Проблемы? – осторожно спросил Леший, заглядывая ему влицо. – Я так понял, Лидка находилась у тебя? И удрала, что ли?

– Вроде того, – кивнул Струмилин, переворачивая в приемникеавтомата карточку и снова набирая номер.

– «Скорая» слушает.

– Палкин, привет, это я. Слушай-ка, если по нашей бригадеполучишь вызов, сбрось сигнальчик мне на пейджер, ладно? Я тут буквально в двухшагах, на Ковалихе.

– Сделаем.

– А теперь, – Андрей обернулся к Лешему, – теперь двинем наКовалиху. Конечно, может быть, Лида снова рванула в Северолуцк, но мне кажется,ни одна женщина не поедет на вокзал в халате. Ей надо как минимум переодеться.

– Погоди, вот здесь короче, – Леший заставил его повернутьот крыльца направо, – пойдем проходными дворами.

Они пролетели по темным закоулкам, выскочили на Ковалиху,миновали сквер, потом еще квартал, вбежали во двор. Разом задрали головы: начетвертом этаже светилось окошко…

– Угадал! – Леший хлопнул Струмилина по плечу, затем с темже напором саданул кулаком по кодовому замку. Дверь послушно распахнулась.

Взлетели наверх.

– Иди ты первый, – отпыхиваясь, шепнул Струмилин. – Мне онаможет и не открыть.

Леший нажал на звонок. И почти сразу послышался тихийвстревоженный голосок:

– Кто там? Кто?

– Свои! Это я, Леший! Срочно открывай, дело есть.

Заскрежетал замок. Дверь приоткрылась.

– Чего тебе?

– Лида, мне надо срочно узнать насчет…