— С чего ты взял? — равнодушно полюбопытствовала Паша, перебирая содержимое коробочки взятой со старого лампового телевизора.

— Так сказала старая финка!

— Хельма много чего говорит и почти всегда непонятное. Не придавай её словам большого значения, — посоветовала беззубая, выуживая из коробка атласную ленту с каймой.

Денис хотел было возразить ей, но, мельком взглянув на белую ленту, что крутила в руке Паша, онемел. Словно вся Вселенная сжалась для него в этот миг до размеров лоскутка переливчатой ткани. Его закружили воспоминания и наваждения: смеющаяся Катерина, повязывающая ему белую тряпицу на запястье — ту самую, что он потом нашёл в её тумбе. Изучающие серые глаза Ольги, её тихий, вкрадчивый голос, которому невозможно было не подчиняться, и весь её нежный, почти прозрачный образ, и эту самую ленту в её волосах. Отчетливо всплыло видение: она наклоняется за брусникой, что ей протягивает Хельма, и её коса, перетянутая белым атласом, падает на грудь.

— Она была здесь! — воскликнул он, выхватывая кусочек материи у Паши из рук.

Он забегал с ним по комнате в поисках, ещё каких-нибудь доказательств её присутствия.

— Ольга жила здесь, — продолжал он бормотать, исследуя все углы спальни, — а это значит, что она ещё может вернуться!

— Не может, милок, не может, — печально проговорила Паша, — Она уже далеко.

Денис обернулся, чтобы возразить, но в комнате никого не оказалось — беззубая пропала, а вместе с нею исчезло и тёплое солнечное освещение. Комната погрузилась в мрачное, серое марево, лишь тонкие полосы безрадостного, лишённого золотинки света проникали сквозь деревянные жалюзи.

Денис оббежал весь дом три раза, но Паши так и не нашёл. Более того, он не приметил и её следов на тропинке у дома. В машине беззубой тоже не оказалось. Зато из лесу за Денисом наблюдал белый волк, сверкая красными глазищами. На секунду Денису померещилось, что эта зверюга вовсе не чей-то питомец, а недобрый предвестник гибели, гончая смерти ведь она всегда появлялась там, где гибли люди.

Отогнав от себя эти мысли он трясущимися руками повернул ключ зажигания и, не оборачиваясь, даже стараясь не смотреть в зеркала заднего вида, припустил прочь из треклятой деревни.

Он гнал с какой-то совершенно немыслимой для его Буцефала скоростью, не обращая внимания на заносы и крутые виражи. Машина его летела, казалось, не на топливе, а на колдовском порошке, виртуозно вписываясь в повороты и объезжая препятствия. Даже выползший было на дорогу лось (возможно, тот самый, что чуть не угодил под его колеса несколько дней назад), метнулся обратно в лес, выбрасывая из-под копыт комья снега.

Денис не думал о дороге, он вообще ни о чём не думал, лишь пытался унять сердцебиение. Всезнающая Хельма оказалась совершенно права — он боялся, боялся больше всего на свете того, чего не мог объяснить. А за последнее время с ним произошло слишком много событий, не поддающихся логическому объяснению. И Денис понимал, что дело не только в нём, что вообще найдётся мало людей, которые смогли бы ему растолковать, как в этой глухомани могут происходить такие невероятные вещи.

Сколько Денис себя помнил, столько он и закрывал глаза на необъяснимые, загадочные явления природы или человеческой психики. И в Хийтола он упорно продолжал заниматься тем же, отчаянно ограждая себя от того мира чудес, в который его втянуло расследование Катиной смерти.

Теперь же он видел, как его прежняя жизнь крошится, будто стеклянная стена, как медленно обваливается эта конструкция, оставляя в его душе рваные раны. Но также он видел и другое — новый удивительный мир, открывающийся его внутреннему взору. Мир полный неожиданностей и сюрпризов, мир, в котором с лёгкостью попираются законы физических реалий. Он увидел, наконец, как размывается граница между жизнью и небытиём. Почувствовал, как его поднимает и уносит в невозможные, невероятные дали некая воздушная волна. Денис не видел её, даже не чувствовал, но знал — она есть, и она столь же реальна как руль его автомобиля, что он поворачивает по извилистой дороге жизни.

Он знал теперь наверняка, что именно эта волна и несёт его с тех самых пор, как он начал искать ответы. Неожиданно ясно пришло понимание, что она не навредит ему, что в действительности как бы не были чудовищны и нелепы обстоятельства, с ним не может произойти ничего такого, что могло бы причинить ему серьёзный урон. Эта уверенность настолько прочно вошла в его сознание, что он прибавил газу, обгоняя еле плетущуюся перед ним Волгу и рискуя в этом манёвре столкнуться лоб в лоб с гружёным КАМАЗом. Но когда оба автомобиля оказались позади, в зеркале заднего вида мелькнула вихляющая на дороге Волга. Водитель старушки не справился с управлением, и беднягу занесло на льду. Едь Денис по-прежнему за ним, аварии было бы не миновать.

Так ведомый прежде отвергаемой силой, Денис добрался до дому без происшествий. Но не до своего, а до Светиного.

Всю дорогу он тщетно пытался дозвониться до девушки, но её телефон был вне зоны. В убогом дворе с обшарпанными постройками его ждал очередной сюрприз — у парадной стояла скорая, полиция и пожарная, а в стороне он увидел ещё и служебную машину Родика.

Друг оказался на месте, просто сидел в машине и заглушал раскатистым храпом песню Цоя о тех, кто собрался в путь и кого уже не догнать.

— Что ж, друг, — прошептал Денис, заглядывая в приспущенное окно — а тем, кто ложится спать, спокойного сна.

Он отошёл от машины, решив не будить Родиона, и направился к парадной. Необъяснимая лёгкость и уверенность в правильности своих действий овладела Денисом, он плыл по двору словно призрак, направляемый всеведающим потоком. Его воля отошла на второй план, он словно марионетка двигался и говорил с кем-то, не вполне осознавая, что именно за слова произносит, но все его манипуляции приводили к поразительным результатам. Он беспрепятственно попал в квартиру Светланы, где, как выяснилось, произошёл пожар, без труда отыскал следователя, не прикладывая особых усилий получил разъяснения и, поняв, что пострадавшую девушку уже спустили в припаркованную скорую, стал спускаться вниз по лестнице.

— Денис, постой, — окликнул его Павел Вениаминович, когда парень преодолел уже половину пути. — Что ты думаешь о пожаре в Светиной квартире?

— Думаю, газ тут ни при чём, — безапелляционно заявил парень, доставая из кармана телефон и включая запись, где Барыгины оговаривают сами себя.

— Кто эти люди, и как ты получил запись? — растерянно проговорил следователь.

— Долгая история и, боюсь, не для протокола. Но исключительно по доброте душевной я поделюсь с вами компроматом на эту достопочтенную чету. Думаю, сотрудничество с налоговой позволит вам упихнуть их за решетку, хотя бы за коммерческие прегрешения. Что касается остального… — Денис замолчал, провожая взглядом отъезжающую скорую. — В какую больницу её повезли?

— На Вавиловых, она сегодня дежурит.

Не говоря больше ни слова, он бросил ещё один короткий взгляд в окно и сбежал по ступеням вниз.