В 1842 году никарагуанцы предложили французскому правительству освободить Луи Наполеона из тюрьмы при условии, что он даст честное слово отправиться в Никарагуа и остаться там. Это предложение встретило возражения со стороны заключенного, поскольку он считал, что получение свободы таким образом было предательством делу, которому он служил, и будет неодобрительно воспринято французами[495].

Тем временем яростная борьба за место сооружения канала продолжалась, и власти Никарагуа не собирались сдаваться. Летом 1844 года в Париж отправился специальный представитель правительства Никарагуа Франсиско де Кастельон, кто должен был убедить французов оказать дипломатическую и финансовую поддержку строительству канала. Французское правительство, рассмотрев предложение стран Центральной Америки, решило не принимать участия в проекте по прокладке канала, поскольку это неминуемо привело бы к столкновению с интересами Великобритании и США[496].

Франция хорошо помнила египетский кризис начала 1840-х годов, а также чувствовала недовольство Великобритании и других европейских государств активной захватнической политикой Парижа в Алжире. Поэтому французские власти небезосновательно опасались, что в случае явного участия в «никарагуанском проекте» страна столкнется с огромными проблемами во внешней политике.

Однако правительство Луи Филиппа не стало возражать против просьбы Кастельона посетить Луи Наполеона в Аме. Кастельон приехал в Ам и в ходе разговора с Луи Наполеоном попытался убедить последнего стать руководителем новой компании (предположительно, бельгийской), которая стала бы строить межокеанский канал, а также сказал, что при положительном решении принца название канала могло бы звучать как Canal Napoléon de Nicaragua[497].

Луи Наполеона заинтересовало предложение Кастельона. По итогам переговоров он написал письмо Корну с просьбой найти и прислать ему издания, посвященные Центральной Америке и планам сооружения межокеанского канала. Заключенный несколько месяцев посвятил изучению данного вопроса, и в 1846 году вышла его брошюра по проблеме строительства «Никарагуанского канала».

В этой работе он защищал проект строительства канала и убеждал читателей в преимуществах никарагуанского маршрута по сравнению с другими. Призывая поддержать «проект в Никарагуа», Луи Наполеон активно использовал исторические примеры развития таких важнейших торговых центров, как Тир, Карфаген, Константинополь, Венеция, Генуя, Амстердам, Ливерпуль и Лондон. Подобно тому, как Константинополь был центром старого мира, Масая в Никарагуа должен был, по мнению принца, стать центром нового мира. «Гораздо лучше, чем Константинополь, — писал Луи Наполеон, — государство Никарагуа может стать связующим звеном для огромной мировой торговли, поскольку для Соединенных Штатов Америки это будет самый короткий путь в Китай и Восточную Индию, а для Англии и остальной Европы — в Новую Голландию, Полинезию и западный берег Америки. Поэтому Никарагуа может добиться необычайной степени процветания и величия»[498].

Однако всем этим прожектам препятствовал ряд серьезных обстоятельств: соперничество великих держав, спад мировой экономики, проблемы с поиском потенциальных инвесторов, нестабильность и ожесточенная внутриполитическая борьба в Никарагуа.

Кроме того, в жизни Луи Наполеона произошло несколько важных событий, какие также повлияли на его дальнейшие жизненные планы. 28 июля 1844 года во Флоренции умер Жозеф Бонапарт, который последние годы жил в Италии. По законодательству Первой империи права на императорскую корону перешли к брату Жозефа, Луи Бонапарту. При этом было хорошо известно, что Луи Бонапарт страдал от хронических болезней и постепенно угасал. Поэтому бонапартисты обоснованно считали, что следующим хозяином императорской короны после Луи Бонапарта станет Луи Наполеон.

Между Луи Бонапартом и Луи Наполеоном не было каких-либо контактов несколько лет. Луи Наполеон был наслышан об отрицательной реакции его отца на попытку государственного переворота в Булони и внимательно прочитал в газетах все, что говорилось об этом. Он остро переживал по этому поводу. «Булонское дело» и судебный процесс внесли дополнительный негатив в отношения между ними, которые и так были непростыми.

В сентябре 1845 года в замке Ам Луи Наполеона неожиданно посетил близкий друг Луи Бонапарта, Сильвестре Поджиоли[499]. Он передал Луи Наполеону письмо от отца и поведал, что Луи Бонапарт тяжело болен и, скорее всего, ему недолго осталось жить. Из рассказа итальянца Луи Наполеон с удивлением узнал, что мнение отца о событиях в Булони и в целом о его деятельности изменилось. Отец обращался к французским властям с просьбой освободить сына, пытался использовать свои старые контакты, друзей и знакомых, чтобы облегчить судьбу Луи Наполеона, и открыто называл себя «отцом мученика»[500].

Бонапартистское движение явно шло в гору и пользовалось популярностью, так что принадлежать к клану Бонапартов снова стало выгодным и престижным. В некоторых слоях общества сложилось мнение, что власти просто опасаются Луи Наполеона и никогда не пойдут на сокращение срока тюремного заключения или хотя бы на какое-то послабление.

В ответном послании отцу от 19 сентября 1845 года Луи Наполеон взволнованно написал: «Вчера, впервые за пять лет, я почувствовал радость при получении Вашего дружелюбного письма… Отец, я разделяю Ваше мнение… что единственное истинное счастье в этом мире заключается во взаимной привязанности существ, созданных, чтобы любить друг друга. Что больше всего меня взволновало и тронуло, это Ваше желание видеть меня снова. Это Ваше желание и есть команда для меня»[501]. Завершая письмо, Луи Наполеон поблагодарил отца за все усилия, которые он предпринял, чтобы облегчить его участь.

Как и в 1831 году, Луи Наполеон решил действовать, чтобы застать отца еще живым. Он обратился к министру внутренних дел Шарлю Дюшателю с просьбой временно освободить его из тюрьмы и дать возможность поехать в Италию[502]. Получив отрицательный ответ, Луи Наполеон написал прошение на имя Луи Филиппа с просьбой выпустить его под честное слово из тюрьмы, чтобы он смог наведать умиравшего отца в Италии, а после его смерти вернуться обратно в замок Ам[503]. Однако и на это обращение Луи Наполеон получил отказ.