К счастью, Ланье не интересовали секреты вековой давности, ему просто были нужны глоубы высокой емкости, что содержались в самом ближнем к поверхности хранилище – фактически на обычном складе, который охраняли всего пара Стражей. Именно там Ридус брал сложное оборудование для своих экспериментов – с разрешения руководителя кафедры, конечно. Он показывал пропуск, потом заходил внутрь, и дежурный хранитель выдавал ему по списку необходимые вещи. Все было просто. Тогда, но не теперь.

Спустившись на первый этаж, Ридус в полной темноте пересек огромный обеденный зал и остановился у двери, ведущей в подсобные помещения. Там обычно хранились все спортивные инструменты – от тренировочных мечей Стражи до скакалок, с помощью которых преподаватели пытались хоть немного размять засидевшихся на лекциях учеников.

Замок был простейшим, и Ланье справился с ним без труда – просто отжал дверь в сторону и сдвинул язычок длинным лезвием лабораторного ножа. Тихонько протиснувшись в приоткрытую дверь, Ридус прикрыл ее за собой и потер край широкого браслета на левой руке. Крохотный глоуб, вставленный в металл, зажегся призрачным голубым светом, осветив длинную комнату с низким потолком.

Стараясь не касаться стоек с расставленными на них инструментами, магистр быстро прошелся по комнате и остановился у едва заметной двери, скрывавшейся в самом дальнем углу. Замок на ней был еще проще, и Ланье потратил на него всего пару секунд. Когда он щелкнул, магистр осторожно открыл дверь так, что ржавые петли даже не скрипнули. И уставился на крохотную каморку, чью большую часть занимал огромный жестяной короб, уходящий в стену.

Вентиляция – это было именно то, что искал Ридус. Подвалы не могли проветриваться естественным путем, им нужна была система вентиляции, которую, по древнейшему правилу, чистили самые младшие ученики Магиструма. Конечно, в самые секретные места их не допускали, но значительная часть воздуховодов, что вели в подвал, полностью обслуживалась учениками и подмастерьями.

Ридус не раз попадал в команду очистки – в основном за свой слишком непоседливый нрав и за драки с товарищами, которые не упускали случая напомнить новичку, что он всего лишь сын часовщика. Конечно, это было очень давно, в первый год обучения. Потом Ланье научился не реагировать на оскорбления и решать конфликты мирным путем. Но он до сих пор помнил лабиринты огромных труб, по которым он, как самый тощий из команды, должен был протискиваться, счищая с жестяных стен грязь и плесень. И выковыривать из железных решеток дохлых птиц и крыс.

Вздрогнув, Ланье постарался отогнать неприятные воспоминания. Он до сих пор помнил этот проклятый запах… Выругавшись, магистр присел на корточки и принялся копаться в сумке. Он беспокоился только об одном – лишь бы ничего за это время не изменилось. Если систему воздуховодов переделали, то у него нет ни одного шанса проникнуть в подвал. Но это же Магиструм. Тут ничего не меняют веками, здесь не одобряют новаторство – по крайней мере в том, что касается самих построек. Все должно пройти хорошо, если те чертежи, что он видел год назад, не лгут. Они не могут лгать. Это Ридус повторял себе уже несколько часов, надеясь на то, что это станет истиной.

Посветив на хронометр, Ланье вздохнул. Время уходило, нет, оно убегало прочь, как испуганная лань. Пора было начинать.

Стиснув зубы, Ридус вытащил из сумки пару медных жил, покрытых каучуком, и присоединил их к разъемам в жилете. Потом вытащил из рукава пару тонких проводов и вставил их в едва заметные дырочки в кольцах. А потом сделал то, что непосвященному казалось волшебством.

Вытянув вперед руки, Ланье двинул указательными пальцами, и оба широких кольца расслоились, раздвинулись наподобие подзорной трубы. Вскоре они полностью скрыли пальцы, и магистр обзавелся двумя металлическими когтями из гибких пластин. Вздохнув, Ридус подался вперед, приставил когти к жестяному боку воздуховода и быстро нарисовал большой круг. Сноп искр, вылетевших из-под когтей, осветил его лицо, а на воздуховоде появились светящиеся следы. Задержав дыхание, Ланье быстро отсоединил провода, сложил когти, превратив их обратно в толстые кольца из сотни пластинок. К этому времени бок воздуховода уже остыл, и Ридус, не боясь ожогов, смог надавить на него рукой.

Вырезанная часть, круглая, как крышка от котла, легко подалась и едва не свалилась внутрь огромной трубы. Ланье успел ее подхватить и чуть не порезал пальцы о ее зазубренные края. Тихо бранясь, он вынул ненужный кусок метала, отставил его в сторону и по пояс влез в образовавшийся лаз.

Внутри трубы было темно и холодно. Но едва заметный приток свежего воздуха подсказал магистру, что воздуховод работает, и вполне активно. Он опустил пониже руку с браслетом, но света глоуба не хватало, чтобы осветить дно. Оно было рядом – Ридус прекрасно помнил это место. И все же, забрав сумку и спустив ноги в темную дыру, он почувствовал себя так, словно собирался прыгнуть в пасть чудовища.

Если бы у него было больше времени, он нашел бы какую-нибудь веревку, привязал бы к ней браслет с глоубом и опустил его пониже. Или лучше привязался бы сам, чтобы подстраховаться. Но время… Выругав себя за нерешительность, Ланье спрыгнул в темноту.

Он падал целую вечность. За это время перед глазами пронеслась вся жизнь. Магистр успел вспотеть, покрыться холодным потом и вознести краткую молитву всем разнообразным богам, в которых никогда не верили в просвещенном Магиструме.

А потом его ноги ударили в железный пол, и Ланье с размаху сел на зад, больно ударившись локтем и расцарапав спину. Ошеломленный ударом и болью, он завозился в тесноте трубы, на миг запаниковав. Но потом, нащупав боковой проход, успокоился и, вспоминая уроки физического развития, медленно выдохнул. И вдохнул. И выдохнул. Пульс, барабанной дробью стучащий в висках, успокоился, и только тогда Ланье вновь зажег глоуб на запястье.

В его зыбком свете магистр рассмотрел черный провал воздуховода, что находился чуть ниже его лица. Рассматривая ход, по которому ему предстояло попасть в лабиринт, Ланье недовольно поджал губы. Лаз оказался меньше, чем ему помнилось. Намного меньше. Все верно – тогда, много лет назад, он был худым, как щепка, подростком. А теперь… теперь он худой, как щепка, магистр.

Завозившись в темноте, Ридус снял плащ и толстый жилет. Обернув их вокруг сумки, он получил толстый ком, который без колебания засунул в черное жерло вентиляционного хода. После чего осторожно просунул в него голову и начал осторожно втискиваться в узкий лаз.

Здесь было тесно, но можно было двигаться, толкая перед собой ком из одежды. Ридус попробовал продвинуться вперед, и у него это без труда получилось. Издав стон облегчения, он двинулся вперед, стараясь не шуметь.

Минут через пять он понял, что все идет как нельзя лучше. Ползти оказалось намного легче, чем он предполагал. И когда Ланье миновал два узких хода, ведущих в сторону, он, наконец, поверил, что его план удастся. Теперь нужно было просто следить за поворотами и изгибами трубы, чтобы не заблудиться в лабиринте воздуховода.

Сосредоточенно сопя и считая повороты, Ланье продвигался вперед до тех пор, пока не почувствовал, как в спину ему ударил поток воздуха. Здесь в одном из ответвлений стоял вентилятор, что гнал воздух в подвал. Теперь ему следовало повернуть направо, в проход, куда ученикам не полагалось заглядывать. Но куда любопытный ученик Ридди Ланье, конечно, заглянул.