— Я бы тоже потеряла голову. — Заверяет Катя, пихая меня локтем. — Жаль, предпочитаю блондинов.

— А как же Усов? — Напоминаю я.

— Ещё одно слово про этого типа с козлиной бородкой, и доктор узнает о тебе много нового, что ему вряд ли понравится. — Угрожает мне подруга.

— Например? — Настораживается Красавин.

Я смеюсь.

— Она не умеет готовить, любит мыльные оперы и тайно посещает концерты Стаса Михайлова!

— Неправда, — отмахиваюсь я.

— А что, у Стаса Михайлова есть парочка приличных песен. — Серьёзно говорит Вадим.

И ровно в тот момент, когда у Морозовой брови поднимаются на лоб, мы с ним не выдерживаем и взрываемся смехом.

— О, похоже, вы друг друга стоите, — заключает подруга.

— Кукушкина! — Приглашает нас врач.

И мы все дружно входим в кабинет.

Я ложусь на кушетку, Вадим садится рядом, а Катя остаётся стоять позади него. Я беру Красавина за руку, так мне спокойнее. Врач наносит прозрачный гель на мой живот и начинает водить по нему датчиком. Вадим внимательно следит за тем, что происходит на экране, и я тоже пытаюсь, но серые пятна никак не складываются в стройную картину.

— Вы слышите, это его сердцебиение. — Говорит доктор.

Ту-тук, ту-тук, ту-тук. Очень быстро.

— Его? — Переспрашиваю я.

— Ребёнка, — поправляется она. — Но пол я уже могу вам сказать. Вы хотите знать, кто у вас будет?

Я смотрю на Вадима, он жмёт плечами.

— Не знаю. — Отвечаю я. — Пусть будет сюрпризом. Да? — Снова смотрю на Красавина.

Он кивает.

Вадим кажется взволнованным и счастливым.

— А я хочу знать. — Вмешивается Морозова. — Можете сказать мне потом на ушко?

— Могу. — Улыбается врач. И возвращает взгляд на экран. — Вот это голова, вот это ручки, вот ножки, видите?

Мы все дружно киваем, хотя я не вижу ничего.

— Вот ваш малыш машет вам ручкой, мамочка. — Подсказывает специалист.

Я замечаю какое-то движение, и у меня замирает сердце.

— В матке ещё достаточно места, но, думаю, уже через месяц вы почувствуете, как он будет толкаться.

Врач останавливает картинку, делает снимок, диктует какие-то показатели своей ассистентке, и та записывает их на листок.

Я не слышу их, слежу за экраном, на котором для меня теперь чётко прорисовывается маленький человек с крохотными ножками, ручками и большой головой. Неужели, он внутри меня? Это же настоящее чудо…

Наконец, мне дают салфетки, я вытираю живот, встаю и поправляю одежду. Вадим спрашивает у врача что-то на своём, на докторском, и та заверяет его, что с малышом всё хорошо. Мне дают снимок узи, и мы выходим из кабинета.

Катя задерживается, чтобы расспросить узистку о поле ребёнка.

Мы стоим у стены, любуясь снимком, когда Морозова выходит из кабинета довольная и улыбающаяся.

— Чего улыбаешься?

— А ничего. — Она проплывает мимо нас, потом возвращается и тоже глядит на снимок.

— Такой маленький. — Говорю я.

— Я думала, там совсем ещё червячок, а нет — вполне себе человечек. — Замечает Катя.

Мы отрываемся от стены и идём по коридору. Вадим обнимает меня за плечи, а я вся свечусь. Такое ощущение, будто сейчас произошло какое-то волшебство.

— Как хорошо вы смотритесь, — оборачивается подруга.

— Спасибо. — Улыбаюсь я и обнимаю своего доктора ещё крепче.

— Уже думали, как её назовёте? — Спрашивает она.

Я останавливаюсь и гляжу ей в спину:

— Её?!

— Упс… — Произносит Катя и ускоряет шаг.

— Здравствуйте, — жмёт руку Красавину моя начальница. Вид у неё такой, будто она собирается откусить его конечность минимум до локтя, но Вадим остаётся спокойным. — Для меня стало сюрпризом ваше появление. Я даже не знала, что у нашей Алисочки есть… спутник жизни.

— Здравствуйте, и я тоже рад нашему знакомству. — Вежливо улыбается он. — Алиса много о вас рассказывала.

«В основном, хорошее» — улыбаюсь я про себя.

Барракуда переводит взгляд на меня:

— Дорогая, а ты сказала ему, что будешь делать карьеру? Он согласен взять отпуск по уходу за ребёнком?

Я часто-часто моргаю, Вадим кашляет, а Аллочка Денисовна разражается смехом:

— Да шучу я! Выдохните уже!

— Мне она уже нравится, — замечает Вадим.

Они чокаются бокалами.

— Вы мне тоже, молодой человек. — Подмигивает шефиня. — Учтите, что я даю ей три месяца, а потом она выйдет на работу, чтобы вести по пути успеха лучший женский журнал в стране. Вы готовы принести себя в жертву ради семьи?

Он застывает от удивления, и в этот момент Барракуда бьёт его по плечу:

— Не могу поверить, что вы купились дважды!

— Ха, а вы весёлая.

— Шесть месяцев! — Строго говорит она. — Всего шесть с рождения ребёнка, и ни днём больше. — Поднимает бокал выше. — За ваше здоровье!

И, пригубив, удаляется.

— А вот и молодожёны! — Восклицает кто-то.

И мы все выстраиваемся в ряд, чтобы поприветствовать Владика и его роскошную невесту. Девушка стройна и необыкновенно красива — как маленькая фея, как хрупкая фарфоровая куколка. Он ведёт её к столу для молодожёнов, приветствует гостей и буквально светится от счастья.

— Мне нужно к окулисту. Я не верю, что вижу это. — Бормочет Катька. — Вадим, у тебя есть знакомый окулист? Такой, чтобы широкий в плечах, красивый, сильный?

— Это тебе травматолог нужен. — Усмехается он. — Они все сильные.

— Если на примете есть красивый холостой травматолог, то я готова сломать себе руку хоть прямо сейчас!

— Папа звонил, — сообщаю я Вадику, когда мы чуть позже кружимся в танце.

Животик у меня только наметился, и, как и говорила врач, я уже чувствую шевеления малыша, но мы с Вадимом всё ещё можем вполне изящно танцевать медленные танцы.

— Что говорит? — Спрашивает Красавин, плавно кружа меня под бархатную мелодию.

— Леся беременна. Радуется.

— Вот как? — Он смотрит в моё лицо, ожидая реакции.

— Я поздравила их.

— Всё правильно. — Кивает Вадим. — У тебя ведь будет сестрёнка или братик. Это прекрасно.

— И всё равно как-то не по себе. — Признаюсь я.

— Это пройдёт. — Обещает он, прижимая меня к себе. — Вы уже общаетесь с Лесей, да и с папой стали видеться чаще. Думаю, что неприятие скоро сойдёт на «нет». К тому же, и мы, и они в ближайшее время будем каждый в своих приятных заботах, и это должно нас сблизить.