— Отсыпь-ка мне немного своей мудрости, доктор. — Улыбаюсь я.

И он целует меня в макушку.

— Кстати. — Вадим замедляется и заставляет меня обернуться. — Это Усов, если я не ошибаюсь? У него, и правда, шикарная бородка.

Я оборачиваюсь и вижу, как Катя танцует с симпатичным молодым человеком. Он что-то шепчет ей на ухо, а она смущённо хихикает. Наверное, бородка щекочет ей шею.

— Усов. — Подтверждаю я.

— Не понимаю, зачем ей травматолог. — Смеётся Вадим.

Мы уходим со свадьбы раньше всех. У меня устали ноги, да и вообще — трезвый пьяному не товарищ. Стало скучно, захотелось домой. Здесь, в нашей съёмной квартире, с моим любимым мужчиной, мне почему-то гораздо уютнее, чем на шумной свадьбе. Да и Вадим был только рад моему решению уехать — он любит уют и покой ещё больше, чем я.

Оставив автомобиль на парковке, мы выходим. Красавин подаёт мне руку, помогает осторожно спуститься — на улице холодно, дорожки обросли льдом. Он поправляет на мне шапку и укоряет за то, что не надела шарф. Я надуваю губки, в шутку вымаливая прощение, а получаю поцелуй. Мы почти доходим до подъезда, когда я вижу припаркованный неподалёку внедорожник Дубровского.

Моё сердце падает вниз.

— Кто это? — Проследив за моим взглядом, спрашивает Вадим.

— Никита. — Отвечаю я.

И крепче сжимаю руку Красавина.

— Зачем он приехал?

— Не знаю.

Мы видим, как тень Дубровского отделяется от машины. Он замирает и смотрит на нас. А мы на него. Я молчу и не двигаюсь с места. Мне не хочется ни пустых разговоров с Никитой, ни конфликтов. Я переживаю за Вадима, но тот кажется решительным, спокойным, и дышит ровно.

Помедлив несколько секунд, Дубровский срывается с места и прыгает в автомобиль. Он так и уезжает, не сказав нам ни слова. Красавин провожает его тачку взглядом, а затем смотрит мне в глаза:

— Замёрзла?

— А ещё устала. — Киваю я.

— Александр Павлович, — мужчина жмёт мне руку.

— Я вас помню, — отвечаю я. — Вы — отец Алисы.

— Точно. — Кивает он.

— Что ж вы, Александр Палыч, так редко бываете у дочери, что я вас до сих пор не видел? — Спрашиваю я.

Выходит очень строго, но такова уж привычка — на работе стараюсь держаться именно так.

— Так я это… Исправлюсь. — Виновато кряхтит мужчина.

— Хорошо, что вы пришли.

— Почему? — Настораживается он. — Я ж не по медицинской части, я по поводу дочери.

— Вот поэтому и хорошо. Я давно хотел с вами поговорить.

— Да-да.

— Присаживайтесь. — Указываю ему на стул.

Мужчина неохотно садится.

— Я о чём с вами хотел поговорить, Вадим, — мнётся он, пока я обхожу стол, сажусь и обвожу его взглядом, точно непослушного пациента. — Вы же собрались покупать дом, Алисонька мне показывала фотографии. И я хочу, так сказать, внести свою лепту.

— А именно?

— Я хочу оплатить половину дома, чтобы она принадлежала моей дочери. А то, сами понимаете, сегодня у вас всё хорошо, а завтра — кто его знает. Разбежитесь, и останется моя дочь с ребёнком на руках и на улице. А так у неё доля будет…

Я перехватываю его взгляд. Мужчина смотрит на лежащий на моём столе свежий выпуск «Manner» с певицей Нелли на обложке. Заголовок гласит: «Никита сделал мне предложение, и я сказала «Да!»» Не то, чтобы я интересовался жизнью Дубровского, но мне хочется быть готовым, если он однажды вдруг решит ворваться в нашу жизнь.

Александр Палыч при взгляде на обложку брезгливо морщится.

— Я понимаю ваши опасения. — Киваю я. Мне начинает нравиться этот взволнованный, потеющий пожилой мужчина. — Поэтому сразу расставлю точки над «i»: у вашей дочери и внука будут точно такие же права на этот дом, как и у меня. Вот. — Я показываю ему кольцо на своём безымянном пальце. — Мы специально расписались с Алисой до того, как оформить недвижимость.

— Расписались? — Он хлопает глазами.

— Да, скромно и тихо, как того захотела ваша дочь. Решили отложить все торжества до осени.

— Это… замечательно! — Выдыхает он.

Достаёт платочек из кармана и промокает им лоб.

— Но если вы хотите помочь Алисе, то у меня для вас есть ещё один вариант. — Улыбаюсь я.

— Какой?

— Помогите мне сделать там ремонт, чтобы мы могли переехать скорее. Заодно пообщаемся и узнаем друг друга ближе.

— Что? Я? Я, конечно! — Вскакивает он. — С удовольствием!

Я протягиваю ему свою ладонь, он пожимает её, и в этот момент в мой кабинет врывается Анфиса Андреевна с криком:

— Вадим! Срочно! Бегом! Звонят из родильного, твоя жена рожает!

Мы с Александром Павловичем за минуту добираемся из одного здания в другое.

— Кто отец? — Спрашивает медсестра в приёмном.

— Я! — Отвечаем мы хором.

— Ой, — спотыкается пожилой мужчина и показывает на меня пальцем. — То есть, он.

— Быстрее халат! — Она надевает на меня халат и помогает застегнуть.

Конечно же, рукава оказываются мне короткими. Перчатки, шапочка, бахилы — полный набор, и вот уже я снаряженный вхожу в родовое и слышу, как жалобно стонет моя жена.

Казалось бы, что ещё может лишить меня хладнокровия, но её жалобный крик — может. Моё сердце падает, кровь отливает от лица. Секунда, и вот уже от волнения у меня дрожат коленки.

— Вадик, — она берёт меня за руку.

— Я здесь, здесь. — Склоняюсь над ней.

— Мы просто пошли по магазинам. Эта Катюха, она меня протащила по всем отделам для новорождённых… Я так устала, а потом… А-а-а-а!

— Тужимся! — Приказывает врач.

Алиса вцепляется в меня, словно тисками.

— Дыши, дыши. — Шепчу я, когда её немного отпускает.

Алиса хватает ртом воздух, её лицо покрыто потом, в глазах паника.

— Смотри на меня. — Прошу я.

Она смотрит, и её взгляд немного проясняется.

— Нужно потерпеть ещё немного. — Говорю ей.

Вру, потому что, на самом деле, не имею понятия, сколько там ещё нужно потерпеть. Я точно также взволнован и перепуган, как и она, только ей знать об этом не обязательно. Алиса ждёт от меня спокойствия и решимости, и я собираю остатки воли, чтобы быть сильным для неё.

— Я с тобой, я с тобой. Давай, ты сможешь.

— А теперь тужимся! — Командует врач.

— Давай, давай! — Подбадривает персонал.

— А-а-а-а! — Кричит Алиса, отдавая последние силы попытке вытолкнуть из себя ребёнка.