– Точно?

Я огляделась по сторонам, словно где-то за углом переполненного студентами помещения, куда вход возможен лишь по пропускам, обнаружу головорезов.

– Иди, куда шёл, – ответ звучал грубо, но не грубее кулака в лицо, который он мог бы получить за свою доброту.

Парень посмотрел на меня обиженно, задетый моими словами. Поднялся и скрылся в толпе.

Мне тут же стало стыдно, захотелось догнать и извиниться, но я себя сдержала.

Я знала, что Рат никогда не будет таким образом отстаивать мою честь. Да и после рождения дочки Сабуровым не до меня. А потому, несмотря на ужас и непонимание, я никак не могла утихомирить накрывшую меня радость. Глупую, наивную и совершенно не к месту появившуюся. Муки совести и оглушающее счастье с трудом умещались в моём теле.

Видимо, нервы сдали, и, когда ко мне подбежала приятельница, сообщая новость о моём недавнем ухажере, вместо того чтобы сочувственно кивать, я захохотала в голос. Слёзы потекли по щекам, а я всё не могла угомониться.

– Анька, что с тобой? – она смотрела на меня как на сумасшедшую.

Я вытирала влагу с щёк, пытаясь отдышаться. Стало жарко, душно. Кофточка прилипла к телу.

Мне нужно было уйти отсюда. Хотя я не прогуляла ещё ни одну пару, но побоялась, что просто сойду с ума, если придётся сидеть на месте.

Вышла из стен университета и всё время оглядывалась. Он рядом? Или кто-то из его людей следит за мной? Может, знает моё расписание и будет ждать после пар?

И что это вообще было? Якуб дал понять, что я под наблюдением или что мне нельзя ни с кем встречаться?

Неразбериха никуда не делась. Звоня сестре, я пыталась аккуратно выведать информацию. Но она и словом не обмолвилась о том, что Ямадаев вернулся. Значит, ничего не знала. В обратном случае обязательно сообщила бы. Ведь видела моё разбитое состояние.

Но он не объявился. Ни в тот день, ни на следующий. Ни через неделю. Я была так огорчена этим, что родившееся во мне предвкушение встречи и сопутствующая радость переродились в хандру и апатию. На смену которым пришли злость и раздражение. Что, блин, ему надо? Почему он так себя ведёт?

После пар одногруппницы собрались в ночной клуб, и я напросилась с ними. Впервые в жизни ощутив необходимость напиться. Это совсем на меня не похоже, а потому девчонки удивлённо покосились в мою сторону, но не отказали.

Исключительно из гуманных соображений я даже не подумала краситься и надевать сексуальную одежду. Заявилась в облюбованный нашими студентами ночной клуб в джинсах и майке. Без капли макияжа на лице.

Я ждала его. Думала, что Якубу не понравится мой вдруг ставший разнузданным образ жизни. Но, пока тянула из трубочки невкусное пойло, до меня дошло, что, возможно, это всё лишь игра моего больного воображения. Или нет? Чёрт разберёт!

Захватила в магазине у дома вино и продолжила напиваться, забравшись в постель.

Мне до боли было необходимо ему написать хотя бы словечко. Пальцы буквально горели от желания. На языке бились буквы, которые хотелось воплотить в СМС-сообщения.

Я лежала и тупо смотрела на белый экран сотового телефона. Будто если я продолжу и дальше его гипнотизировать, то он напишет или позвонит. Если бы…

Почему-то раньше в голове не возникало мысли ему написать. Никогда Якуб не ассоциировался с мужчиной, который может вести переписку с девушкой. Приехать и затрахать до смерти – другое дело.

У меня не было серьёзных отношений. Я не знаю, что нужно написать мужчине и как объяснить то, что он видел меня в одних трусах, сидящей на стояке лучшего друга.

Пальцы сами выбили наиболее банальное из всех пьяных сообщений, что я могла послать ему.

«спишь?»

Почему, стоит отправить эсэмэску, начинаешь об этом жалеть? И ведь уже не удалить. Сообщение получено и прочитано. Сердце нетерпеливо стучит, оказавшись почему-то в ушах. Не спит. Может, трахает какую-то силиконовую штучку, параллельно читая новостную ленту?

«нет».

Сухо. Но всё же ответил.

Боже, мне пишет Якуб Ямадаев. Мужчина – воплощение сексуальной фантазии восемнадцатилетней девчонки.

Сделала еще один большой глоток вина и поднялась на кровати.

«чем занимаешься?»

Ничего такого же не пишу ему! Ну и что, что первая… у меня смягчающие обстоятельства в виде двенадцатиградусного вина!

«вспоминаю, как трахал Гаечку».

Возбуждение тут же падает вниз живота, тягучее и горячее, скапливается там, набухает. Растёт с каждой секундой.

Моё пьяное тело пишет ответ раньше, чем воспалённый алкоголем разум успевает его переработать.

«наверняка у Владика душевная травма после увиденного».

«Бог секса» пишет сообщение.

«травма только у мозолей на его члене. И как мне быть с тем, что он думает о тебе, когда дрочит?»

Это ведь ревность? Почему вдруг внутри разлилась сладость? Пьяная улыбка растянула губы, и я мечтательно прикрыла глаза, смакуя эти ощущения.

Желание стекло ниже. К клитору, отдаваясь болезненной, мучительной, но такой сладкой пульсацией. В трусиках стало некомфортно, влажно. Горячо. Подтягиваю к себе пуховое одеяло, сдавливая его между ног, будто нехитрые движения ослабят возникшую боль неудовлетворённого желания.

Не отправляю, но про себя размышляю, что, после того как Якуб выбил из моего друга душу, тот, может, уже и не имеет потребности мастурбировать. Мало ли куда Ямадаев бил…

«а о чём думаешь ты?»

Не ожидала от себя, что могу задать такой пошлый вопрос. Но почему нет? Ведь я держала его член во рту, ласкала его всеми известными мне способами. А это ведь всего лишь буквы. Слова, от которых моё возбуждение распространяется по телу, как яд, пробираясь в каждую клеточку.

«о том, какая ты вкусная».

Во рту тут же пересыхает. Облизываю губы языком. Воспоминания врываются в мозг ударной волной.

Мне хочется опустить руку на трусики только от мысли, что он может в этот момент сжимать пальцами свой великолепный член. Обхватывать его, скользить по твёрдой плоти медленно вверх. К влажной головке с каплей эякулята. И захватив его большим пальцем, размазывать по гладкой кожице вниз. Ощущая ладонью тугие вены, языческим узором покрывающие пенис.

Прикрыла глаза, пьяно думая о том, что я могла бы поклоняться ему, как божеству. Коснулась себя между ног. Будто под водопад попала. Ткань пропиталась возбуждением насквозь, и каждое прикосновение отдавалось болью. Забралась под прилипшую к телу ткань, отодвигая ее в сторону. Почему-то снимать не захотелось.

Отложила телефон и скользнула свободной рукой под сорочку, сжимая ноющую грудь. Ощущения совершенно не те. Будто оказалась в искусственной симуляции.