– В следующий раз я ему еще и по морде дам, – без выражения прокомментировал Полански. Выглядел он довольно мрачно, и можно было только позавидовать железным нервам разведчика. Находиться в одной комнате с громилой, способным в одно движение свернуть тебе шею, да еще и готовым в любой момент сделать это, и все равно вести себя так, будто выпиваешь с друзьями на светском рауте… Тут надо быть хорошим актером и очень храбрым человеком одновременно.

– Давно пора. А то зарвался он, перестал работать.

– Могу предположить, – хмыкнула Дина, которую забавлял разговор, а еще больше взгляды, украдкой бросаемые гостем на ее ноги. И реакция на эти взгляды Полански. А ведь она никому повода вроде не давала… – что он у вас и не работал никогда. Просто числился.

– В принципе, так и было, – кивнул ей благожелательно куратор. – Дело в том, что его… м-м-м…

– Родственник.

– Да, можно и так сказать. Так вот, он его устроил сюда в спокойные времена, когда особой работы и не требовалось. Бумажки перекладывать, не более. Синекура в период тотального ожирения. И сейчас мальчик не может перестроиться.

– В танк его. Заряжающим – на большее не тянет. После первого удара по броне перестроится.

Куратор посмотрел на Полански укоризненно. Дескать, чего еще ожидать от вас, армейских дуболомов. Мальчика, да под пули – как это можно? Тот факт, что Дина в том же возрасте, да еще и дама, при этом успешно игнорировался. Нет, положительно в этом человеке умер великий актер. Ведь наверняка мечтает сделать со своим горе-подчиненным то же самое, если не хлеще.

– А теперь к делу, – тон изменился столь резко, что Дина от неожиданности подобралась и едва не села по стойке смирно. Полански тоже прекратил буравить гостя недобрым взглядом и разом превратился в воплощение сосредоточенности. – Мне, в общих чертах, доложили о цели вашего прибытия. Насколько я понял, сидеть на базе и собирать информацию вы не станете. В таком случае и нет нужды таскать вас по совещаниям и знакомить с коллегами по… гм… цеху. В конце концов, сюда приехали сплошные чиновники от армии. Поэтому вот здесь, – на стол легла папка с бумагами, – вся информация, которую нам удалось собрать по вашему вопросу. Очень немного, к сожалению. Здесь же список тех, к кому вы в случае нужды можете обратиться, и пароли-отзывы. Выносить материалы запрещено, поэтому завтра утром сдадите мне их. Машину я вам предоставлю, опять же, завтра. Не волнуйтесь, не тот рыдван с премиум-отделкой, на котором поехал вас встречать Алекс. А дальше – выезжайте по готовности. Но задерживаться я бы вам не советовал. Обстановка на фронте меняется так быстро, что мы не успеваем ее отслеживать. Тем более спутниковая группировка японцами нейтрализована, и сведения, которые нам удается получить или выкрасть у соседей, обрывочны и неточны. Каждое утро вам будет предоставляться оперативная сводка, но главное сейчас – время. Если японцы не снизят темп наступления, то они будут здесь максимум через неделю. Поэтому, господа, отдыхайте – и за работу. И да, – тут куратор неожиданно зло то ли хихикнул, то ли хрюкнул. – Если хотите – берите Алекса с собой. Пускай работать учится. Это приказ, если что. Да и на войне, сами понимаете, всякое случается.

Когда он ушел, танкисты некоторое время сидели молча, обдумывая ситуацию. Потом Дина вздохнула и резюмировала:

– Да уж, вляпались…

– Ну почему же? У нас достаточно времени, а уклониться от противника проще в одиночку, чем…

– Я не про это. Мальчишку нам навязали, вот что. И ведь имеет право, сволочь, приказы отдавать, не отвертишься.

– На войне…

– Да-да, всякое случается. Вот только, подозреваю, если случится конкретно с этим образцом убогой ДНК, найдутся те, кто нам не простит. И очень сильно испортит жизнь. Лезть в межведомственные разборки – это все равно что совать голову в жернова.

Полански немного подумал. Затем еще подумал – и согласился. По всему выходило, что щенка придется холить и лелеять. И лишь одно радовало – то, что об особом к нему отношении гоц пока не знал. И соответственно, имелся шанс, что слушать их мальчик будет, как родную маму. Не от служебного рвения – так от испуга. Но все равно, проблем виделось куда больше, чем нужно. Оставалось надеяться, что они смогут выбраться из этой передряги живыми и без потерь. Чтобы позже, когда они выберутся из этой задницы мира, кое-кому многое припомнить.

Северо-восток Китая.

На следующее утро

Нет, совсем не таким хотел бы Чжэн видеть свое возвращение на Родину. Не таким. Увы, как это часто бывает, желаниями его никто интересоваться не собирался. Война. Большая война. Кошмар современного общества. И Китай неожиданно для всех оказался в ее эпицентре. Поэтому, когда русские спросили, не желает ли он принять посильное участие в наказании зарвавшихся островитян, Чжэн согласился, не раздумывая. Да, его предали и чуть не казнили, но то были всего лишь чиновники, отводящие беду от своей шкуры. Но народ – это не только чиновники, к которым, не так и долго прожив в России, он научился относиться брезгливо-пренебрежительно. Народ – это обычные люди. И если те, кого он в глаза не видел (в миллиардном Китае ничего удивительного, к слову), были величиной абстрактной, то бывшие сослуживцы, те, с кем он в прошлом дружил, родственники, в конце концов… О нравах японцев Чжэн знал неплохо и сомневался, что со времен прошлой войны они принципиально изменились. И вряд ли обычные китайцы заслуживали этой участи. В общем, ему предложили должность проводника и консультанта – и теперь майор Чжэн ехал по дороге родной страны. Родины, которая его предала, но куда он все же вернулся.

Смешно. Когда их колонна переходила границу, они шли по тому же участку, где еще не так давно Чжэн бежал к русским. Тогда пограничники за ним охотились… Сейчас же они обеспечивали беспрепятственный проход их БТРов, прикладами оттесняя к обочинам беженцев. Их здесь скопилось уже немало, и народ все прибывал и прибывал, но пускать кого-то к себе русские не собирались. И логика в этом была. Как объяснил Чжэну один из русских офицеров, с какого перепугу? Здесь половина – здоровые, крепкие мужики. Пускай берут оружие в руки и идут на фронт, а к соседям бежать незачем. Здесь никто их спасать не обязан. В Отечественную они, русские, уходили в леса и сражались, китайцы могут сделать то же самое. Никто не запрещает. И Чжэну тогда невольно вспомнился разговор с русским полковником о генетике, свободных людях и рабах. Похоже, как это ни обидно признавать, в чем-то русский был прав…

А дальше был стремительный марш, и Чжэну открылся один из секретов того, почему русские ухитрялись побеждать даже в самых, казалось бы, безнадежных ситуациях. Так быстро перемещаться китайская армия, к примеру, попросту не умела. Наплевав на все нормативы, практически без остановок, сменяя друг друга на водительских местах… Ремонтировались буквально на ходу, благо соответствующее подразделение в колонне имелось. То, что невозможно было быстро починить, оставляли – сзади идет рембат, они подберут сломанную технику и вернут в строй. А пока все силы – на обеспечение скорости. Блицкриг… Да немцы сосунки ясельного возраста со своим блицкригом!