эту потерю, магистрат решил возродить древнюю церковь Успения Пресвятой Богородицы, каменные развалины которой находились на рынке – в 1482-м ее сожгли татары. Магистрат, цехи, купцы, «посполитые» приняли участие в ее восстановлении: собрали деньги и усердно принялись за дело под руководством архитектора, итальянца Себастьяна Брачи, давно жившего в Киеве. Его дочь была замужем за Богданом – сыном Яцка Балыки, а ее брат был «дозорцем, упрошенный со всего места». Православным так хотелось иметь свой собор, что, начавшиеся 13 мая, строительство было закончено 1 октября 1613 года. Войт Ходыка совершенно устранился от общегородского дела и не переставал хлопотать о постройке замка. Лишь после трех лет усилий, благодаря беспрестанным настояниям воеводы сумел, наконец, начать. В 1616-м под его руководством принялись планировать гору Уздыхальницу, возвышающуюся над замком. Теперь ее остатки мы видим справа, когда спускаемся по Андреевскому спуску.

Вскоре Ходыка отказался от должности войта. В 1618 году Жолкевский стал канцлером, а вместо него воеводой более мягкий и снисходительный Фома Замойский. В том же году Киев взял под свое покровительство православный гетман – Петр Сагайдачный. Прошли новые выборы, и войтом стал Семен Мелешкевич. Вот тут место для Федора не нашлось, так как городом правил народ, представителем которого и был войт.

После смерти гетмана на православный народ началось давление со стороны правительства и клерикальных кругов. Тут и появляется Ходыка в прежней роли войта – пособника и рачителя правительственных забот о распространении унии. Имеется жалоба на киевских мещан войта Ходыки о том, что они уклоняются «прикладатися до муниции замка», то есть старая песня о главном – восстановление замка за счет киевлян. Отбирать церкви стало труднее. Благодаря Сагайдачному была восстановлена церковная иерархия и православие приобрело многочисленных и усердных защитников в лице усилившегося казачества. Опасность резких мер испытал на себе Грекович. В 1618 году он предъявил старую королевскую грамоту о подчинении Михайловского Золотоверхого монастыря униатскому митрополиту и собирался овладеть им насильно. Но 15 февраля был задержан на Зверинце казаками и «против Выдубицкого монастыря под лед посажен воды пити».

Опасаясь повторить судьбу Грековича, Ходыка медлил с исполнением возврата церквей униатам. Наконец представился, как ему показалось, удобный случай. В 1624-м в Киеве католики негодовали по случаю убийства в Витебске разозленными мещанами гонителя православия Иософата Кунцевича. В ответ правительство приняло репрессии против православия. Воспользовавшись этим, Федор Ходыка наконец-то решился передать церкви униатам. В сопровождении своих сторонников и священника Трехсвятительской церкви Ивана Юзефовича, ставшего униатом, отправился опечатывать церкви. Но напрасно, у киевлян страх перед правительственным наказанием, последовавшим после витебского события, оказался слабее их негодования. Свободолюбивые украинцы, преданные своей церкви, вступили в пререкания, а потом, войдя в раж, схватились за оружие. Священнику Юзефовичу отрубили голову, а Федор разделил участь Грековича – его тоже бросили в Днепр «воды пити».

После смерти Федора Ходыки осталось три сына: Иосиф, Иван и Андрей, продолжавшие в Киеве такую же антинародную политику, которую вел их отец. Они настолько прониклись польским, причем не столько внешне, в одежде, но и внутренне, что все документы, оставшиеся от них, написаны по-польски. Как некоторые аристократы и богатые купцы, которым было что терять, братья стали униатами и верными слугами польской администрации. Они вели тяжбу со своим двоюродным братом Федором Васильевичем Криницким, который их обокрал. В 1637 году Иосиф Ходыка занимал должность киевского войта, а брат Андрей был райцем. Через несколько лет Иосиф умирает, и войтом избирают Самуила Мехидовича, но ненадолго. После его смерти король Владислав IV утверждает 18.05.1644 войтом Андрея Ходыку.

Не мешает привести фрагмент указа: «Потверждаем Андрея Ходыку, сына славного Федора Ходыки, войта киевского добре нам и месту заслуженного мужа, который против бунтов казацких крепко стоял при достоинстве нашем господарском». Красноречиво окончание этого указа, где король поручает новому войту: «Бунтовщикам и шкодливым замишком в месте нашем Киеве вчасно забегати, и выкротных и непослушных в войтовскому присуду карати». Эту королевскую инструкцию Андрей усердно выполнял, преследуя сочувствующих казакам и мещан «зуфалых», то есть непокорных. Но их становилось все больше и больше, поэтому в начале 1649 года Андрей отказался от должности и письменно признал незаконными все свои действия в течение 4-летнего правления городом. Место войта занял Богдан Сомкович. После взятия города Яном Радзивиллом в 1651 году Ходыка появляется и пытается отомстить выступавшим против него, но не успевает достичь цели… Все Ходыки исчезли из города вместе с иноземным правительством, в угоду которому они попирали интересы своих сограждан. Имущество, нажитое нечестным путем всеми представителями семейства, рассеялось, как и имения, захваченные Криницкими.

Этот пространный рассказ пусть послужит «недобрым» молодцам, одержимым алчностью и угодничеством, уроком. Выступление против воли народа, вопреки его стремлениям и желаниям, всегда чревато – можно и «воды попити».

Речь Посполитая

Как Киев оказался под Польшей

Во всех путеводителях, изданных в России, постоянно повторяются замшелые тенденциозные выражения советского и имперского периода: «Киев захватили польские паны». Такова была логика советской историографии: если выполнено по приказу Москвы или Петербурга, то – освобождение, а если сделали литовцы, поляки, немцы – то захват, оккупация. Мне, историку, часто задают вопрос: почему литовские, а потом польские феодалы владели Киевом? Как это сказалось на его развитии? И как считать: в средние века феодализм был прогрессивной общественной формацией?

Не думаю, что для Украины Московия со своим азиатским правлением «грозных» или «кровавых» царей была бы лучше. Российская империя до 1861 года имела крепостных, причем этих рабов не привозили из Африки.

А Польша XVII века была самым демократическим политическим образованием Европы, что и погубило ее впоследствии. А разве в наше время все страны и их население доросли до демократии? В моей книге много критических высказываний против Московии и России. Но это касается только политико-административной стороны. Российская культура XVIII – XX веков сыграла большую роль в развитии духовности и интеллекта народа Украины, значительно бо́льшую, чем другие страны. Мой родной язык – русский и пишу я книги на этом языке. Я сформировался как украинский патриот, воспитанный на русской культуре. Мне претит сама суть российского империализма, неважно какого – царского или компартийного. От него всегда страдала любая интеллигенция: русская, украинская, еврейская, татарская… По И. Сталину, интеллигенция не класс, а прослойка (по-украински «прошарок»).

Были и другие страны, кроме Польши, которые не отказались от мысли оторвать куски пожирнее. Среди них – быстро развивающееся Московское царство, Крымское ханство, всячески поддерживаемое Оттоманской империей, которой на то время принадлежала не только вся Передняя Азия, но и Северная Африка, все Балканы, Румыния, Молдавия, почти вся Венгрия. За первые десятилетия нахождения в Речи Посполитой киевляне, как и