– Верно, – ответила она. – Но как раз по этой причине нам надо… – она на миг умолкла и внимательно посмотрела на меня, – …открыть перед Мерси все карты. Мерси, ты заслуживаешь того, чтобы знать правду. А еще нам стоит подумать над кое-какими вопросами, потому что мы и сами блуждаем в потемках. Но я верю, что грань выбрала тебя в якоря с определенным умыслом. А если так, то час настал.

Она потянулась за альбомом, но Эллен опередила сестру.

– Это следует сделать мне. Он был моим мужем – и на мне лежит ответственность за то, что он оказался в нашей семье.

Айрис ласково сжала пальцы Эллен, предоставляя сестре право первенства. Эллен пододвинула ко мне фотоальбом, но не сняла с него ладони.

– Он принадлежал Эрику, твоему отцу, – произнесла Эллен. – Муж часто твердил мне, что сохранил снимки в качестве напоминания о том зле, из которого ему удалось вырваться. Эрик убедил меня в том, что фотографии стали для него настоящим моральным символом – знаком того, что он перешел на светлую сторону. Но теперь я считаю, что альбом был скорее книгой хвастливого вызова. Источником, к которому Эрик обращался, когда ему требовалась сила, чтобы выполнить задачу, ради которой он сюда явился.

– Задачу? – переспросила я.

Это прозвучало как термин из области военной тактики.

– Он приехал, чтобы осуществить пророчество, гласившее, что ребенок, соединивший в себе кровь наших двух фамилий, сплотит все тринадцать семейств и обрушит грань. Тем не менее до нашего брака я о пророчестве вообще ничего не слышала.

– А я была в курсе! – встряла Айрис, – однако считала эту историю одной из легенд, которую мы, ведьмы, создали вокруг грани. Я решила не болтать языком, молчала. Мне не хотелось мешать счастью Эллен. Сейчас я об этом сожалею. Сестру нельзя было оставлять в неведении.

– Но я бы к тебе тогда не прислушалась. А если бы я узнала о пророчестве, ничего бы все равно не изменилось. Я доверяла Эрику и любила его, даже после того, как обнаружила эти вырезки. Смотри, Мерси.

Эллен убрала руку с альбома. Порция колдовской энергии затрепетала на кончиках моих пальцев, едва я прикоснулась к обложке. Я поняла, что в прошлом альбом был запечатан с помощью чар и его содержимое оказалась полностью скрытым от чужих глаз. Сейчас магия весьма ослабела до еле заметной искры, которая, как я догадалась, принадлежала моему отцу. Мне захотелось на секунду задержаться, ощутить его магию, вспомнить его – до того мига, как я утрачу последние иллюзии. Я зажмурилась и почувствовала гордость и целеустремленность отца, а затем открыла глаза и перевернула первую страницу.

С первой страницы фотографию отклеили.

– Здесь находился снимок твоей прабабки, который я тебе отдала, – пояснила Эллен. – Не представляю, почему я так поступила. Наверное, я просто хотела испытать чувство облегчения, потому что у меня отпала необходимость скрывать, что Эрик был твоим отцом. Я радовалась тому, что между нами не осталось тайн.

Что ж, ее желание снова исполнится. Ниже того места, где был прямоугольник фотографии, мой отец записал имя моей прабабушки: Мария Орзик.

– Кто она?

– Она не была ведьмой, но обладала способностями медиума. Очень многие не-ведьмы имеют такую способность.

– Как Клер, – невольно проговорила я вслух.

– Да. Мария была талантлива и отличалась от большинства экстрасенсов тем, что ее душа каким-то образом научилась проникать за пределы грани. Она могла попадать в иное измерение, где обитали демоны. Они добивались ее расположения, ухаживали за ней, если можно так выразиться. Ей дарили секунды прозрения, показывали эпизоды истории. Ей вручили чертежи летающей тарелки! Демоны притворились, что они – наши любящие братья по разуму. Инопланетяне с Альдебарана. А она стала их апостолом.

– Они ее обманули?

– Они сыграли на ее самолюбии и честолюбии. Это же одна из главных слабостей человечества – потребность ощущать себя выше других.

– Но ведьмы именно так себя и чувствуют. Разве нет?

– Только не в нашей семье, – возразил Оливер. – Хотя я имею в виду только тех, кто здесь присутствует. Мы можем гордиться тем, кто мы такие, гордиться нашими магическими умениями и наследием… но мы не считаем, что исходно превосходим в чем-то других.

– Вот как заговорил наш эгоистичный братец-павлин! – ухмыльнулась Арис и с любовью посмотрела на Оливера.

– Переверни страницу, – произнесла Эллен, кивком указывая на альбом.

Я обнаружила вторую фотографию Марии: она сидела вместе с какими-то женщинами, вероятно, подругами. Под снимком почерком моего отца были записаны имена: Мария, Трауте, Сигрун. Я ахнула, уставившись на фотографию. Одно из лиц давно врезалось мне в память. Я видела эту женщину в зеркале! Ее звали Гудрун. Внизу Эрик приписал по-немецки «die Vril-Gesellschaft»[12]. Тайное оккультное немецкое общество! Я покосилась на Эллен – ее сочувственный взгляд являлся ответом на мой невысказанный вопрос. Мария возглавила группу мятежников, пытающихся разрушить грань.

Я вернулась к альбому и уже на следующей странице наткнулась на снимки мужчины по имени Каро. На одной фотографии он стоял рядом с обычной ширмой. У меня отчаянно забилось сердце: Каро оказался в знакомом мне контексте. На другом снимке он был настоящим героем-американцем: по обе стороны от Каро застыли восхищенные женщины, а неподалеку замер молодой человек со взором полным обожания. Перед Каро, по правую руку от фотографа, стоял мужчина, вручающий виновнику торжества меч. На нем был светлый костюм с носовым платком в нагрудном кармане, во рту дымилась сигарета. Я с отвращением смотрела на его двойной подбородок и прилизанные волосы, зачесанные назад. Его имя тут же всплыло в моей голове – вовремя вспомнилась картинка из учебника истории.

– Герман Геринг! – воскликнула я, яростно ткнув пальцем в физиономию. – Один из лидеров нацистов!

Меня затошнило.

Оливер присел рядом со мной на корточки.

– Да, Конфетка. Но я боюсь за тебя, – дядя обнял меня за плечи и чмокнул в висок. – Может, прервешься ненадолго?

– Нет! Я хочу смотреть дальше! Как познакомились мои прадед и прабабка?

– А они не были знакомы, – ответила Эллен. Я недоуменно заморгала. – Твои прадед и прабабка по отцовской линии оказались ярыми сторонниками евгеники[13]и хотели воссоздать, как они сами утверждали, расу повелителей. Геринг и его приспешники разработали специальный план для осуществления этой цели. Они называли его «Lebensborn», то есть «Жизненный исток».

Папку с таким заголовком я видела в бумагах моего деда Тейлора! Теперь я поняла, что Айрис тогда меня обманула: его интерес к программе «Lebensborn» не был обусловлен изучением исторических курьезов. В той папке хранилась информация о его зяте, моем отце.