Сборная США добавляла все больше игроков, ребят, которые были не просто хорошими игроками НХЛ. Они были звездами в своих командах. Они обладали скоростью, чтобы опередить Майка Модано и Дуги Уэйта, и у них был настоящий снайпер в лице Бретта Халла. Но они также могли играть в то, что мы считали канадской игрой: братья Хэтчер в обороне и такие парни, как Кит Ткачук, Билли Герин и Джон Леклер, впереди. И у них был настоящий воин Крис Челиос. Он являлся ответом американцев на Марка Мессье. Каждая игра представляла собой седьмой матч, когда Челли надел свитер сборной США. Они не просто хотели победить нас – они хотели победить нас в нашей собственной игре.

Имейте в виду, что на этот турнир мы выставили физически очень сильную команду. У нас было много крупных парней во главе с Эриком Линдросом, которые к тому времени доминировали в НХЛ, но они также играли для того, чтобы вселять страх в соперника (например, в Скотта Стивенса и Брендана Шэнахена). Все ожидали жесткой борьбы. И команды не разочаровали. Кит Примо и Билл Герин сцепились на предварительном турнире, а затем продолжили спустя двадцать секунд после начала матча этапа, проходящего по круговой системе, в то время как Клод Лемье и Кит Ткачук также приготовились к драке. Мы выиграли первый матч финала в Филадельфии, но для этого нам понадобился овертайм.

Второй матч мы проиграли. Думаю, можно спокойно сказать, что мы начали переигрывать их в третьем матче в Монреале. Мы совершили огромное число бросков во втором периоде, но Майк Рихтер отражал их. Затем мы забили в начале третьего и вышли вперед со счетом 2–1. Но мы не смогли удержать преимущество. Можно было почувствовать, как американцы обретают уверенность. Бретт Халл великолепно подправил шайбу, и к концу третьего периода счет стал 2–2. И не прошло минуты, как Тони Амонте снова забил. Внезапно нам пришлось открыться, чтобы вернуться в игру, и американцы забросили еще две шайбы. И затем вдруг все закончилось. Они выиграли. Это было потрясающе.

Думаю, нам повредила потеря Марка Мессье во втором матче. Марк был парнем, который мог нас сплотить. Он вернулся на третий матч, но все видели, что он не восстановился полностью. Особенно в третьем периоде, когда мы пытались удержать преимущество, Марк мог стать тем парнем, который повлияет на складывающуюся ситуацию.

В третьем периоде, чуть больше чем за три минуты, они забили нам четыре гола, и, возможно, именно поэтому это нас так обескуражило. После столь напряженной серии было тяжело видеть, как команда ломается всего за несколько минут. Я уже говорил об этом: хоккей – игра эмоций. Они могут привести вас к победе, но, когда вы проиграете, они способны вас сокрушить. Я не удивляюсь, когда вижу, как ребята плачут после того, как проиграют длинную серию плей-офф. Дело не в том, что они жалеют себя. Просто эмоции могут быстро сменить победный настрой горечью поражения.

Но хоккеисты также учатся двигаться дальше. И каким бы обескураживающим ни было то поражение, в том турнире имелось и много положительных моментов. Уровень хоккея рос. Ситуация стала не такой, как раньше, когда в финал каждый год выходили Канада и СССР, а Швеция и Чехословакия боролись за третье место. Финляндия добивалась успехов, а Соединенные Штаты победили сильную сборную Канады. Честно говоря, было бы скучно, если бы Канада выигрывала каждый год.

Теперь наши соседи стали настоящими соперниками. В то время мы, конечно, восприняли это плохо, но само появление подобного соперника принесло лишь пользу.

В 1988 году зимние Олимпийские игры проходили в Калгари. Канадцы не могли не думать о победах американцев на домашней арене в 1960 и 1980 годах. Канадцы хотели собственного «чуда». Но Канада даже не смогла выиграть медали (несмотря на то, что ворота сборной защищал Энди Муг).

В течение многих лет канадские хоккейные болельщики, наблюдая за тем, как другие празднуют завоевание золотых медалей, ворчали, что, если бы мы только могли отправлять на турниры наших лучших игроков, мы бы показали всем, как это делается. В 1998 году нам представился шанс. Еще в 1992-м, когда НБА собрала команду мечты для летних Олимпийских игр в Барселоне, баскетбол изменился. А в 1998 году в Нагано в Японии то же самое произошло в хоккее. НХЛ, наконец, решила допустить профессионалов для участия в играх. У нас должна была быть своя команда мечты.

Вероятно, я был последним выбранным игроком. После нашего поражения на Кубке мира двумя годами ранее сборная Канады шла на Олимпиаду с более молодыми игроками. Я понимал подобный шаг, но это означало, что никто не знал, как я впишусь в команду. Я ведь был старым парнем. После этой Олимпиады я отыграл в профессиональном хоккее всего еще один год.

Бобби Кларк, генеральный менеджер «Филадельфии», стал новым парнем в руководстве командой и подобно тому, как Глен Саттер выстраивал свои команды для участия в Кубке Канады на основе «Ойлерз», строил свою олимпийскую команду на основе «Флайерз»: Эрика Линдроса, Рода Бриндамора и Эрика Дежардена.

Мы все встретились в Ванкувере, а затем как команда отправились чартерным рейсом в Японию. Помните верхнюю часть «Боинга-747»? Именно там сидели все тренеры и менеджеры. Игроки к ним приходили по одному, и там им объясняли правила, роли и обязанности. Мы с помощником тренера Уэйном Кэшменом были друзьями, поэтому он сообщил мне, что я немного поучаствую в игре в большинстве и, вероятно, поиграю в четвертом звене. Он спросил, доволен ли я этим. Я ответил: «Да, я так был воспитан. Вы зарабатываете время на льду. Если я буду играть хорошо, не сомневаюсь, что попаду на лед, поэтому я насчет этого не беспокоюсь».

В средствах массовой информации и за кулисами было много разговоров о том, что к хоккеистам будет особое отношение – мы будем вести себя надменно в Олимпийской деревне и лишим остальных спортсменов должного внимания. Этого не произошло. Мне не хочется, чтобы это звучало эгоистично, но наша команда фактически помогла сплотить всех канадских спортсменов. В общей комнате канадской команды мы могли смотреть репортажи канала «Си-Би-Си», которые вели Рон Маклин и Брайан Уильямс. Мы обсуждали планы совместного отдыха с другими спортсменами: «Хорошо, в какое время мы встречаемся в общей комнате? Что мы будем смотреть сегодня вечером? Кто играет в настольный теннис?» Когда в общую комнату пришел после завоевания золотой медали в гигантском слаломе сноубордист Росс Ребальятти, Брендан Шэнахен был первым, кто вскочил и пожал ему руку. Это был такой классный момент – его победа была нашей победой. Мы стали для Канады одной большой командой.

Ребятам из НХЛ понравилось все, что предлагалось в Олимпийской деревне. Это возвращало нас к нашим корням, когда нам было двенадцать, тринадцать или четырнадцать лет и мы жили с семьями на хоккейных турнирах. Игроки были очень довольны. Мне нравилось, что мы были расселены по трое или четверо. Я жил вместе с Мартином Бродером, Робом Бриндамором и Стивом Айзерманом. Думаю, что, поскольку все мы находились вдали от друзей, семьи и средств массовой информации, это позволило нам полностью сосредоточиться на хоккее. У нас была одна комната с двумя кроватями и две комнаты, в которых было по одной кровати. Это, конечно, не было чем-то изысканным, но тем не менее все было отлично. Нам это очень понравилось. А так как вратари тренируются по другому графику, мы все сказали: «Знаешь, Марти, раз ты вратарь, будешь спать в комнате с одной кроватью». Тогда Бродер произнес: «Ничего, не беспокойтесь. Я не играю».