Это был такой трудный матч для нас, такая жалкая игра. На протяжении всей своей карьеры я стремился выиграть каждый матч, в котором участвовал. Я ненавидел поражения, но для хоккея было лучше, что Яри Курри и финны победили нас и завоевали бронзовую медаль, поскольку для их страны это имело гораздо большее значение. Финляндия меньше, и эта медаль помогла построить ей свою хоккейную программу.

Очевидно, что после этой игры наша команда была очень подавлена. И вопрос заключался в следующем: направляемся ли мы домой в субботу или остаемся на церемонию закрытия, которая пройдет в воскресенье? Все высказались за то, чтобы остаться. Если бы мы выиграли золото, мы бы остались, и поэтому было бы неправильно улетать только потому, что мы проиграли.

Мы так хорошо играли на протяжении всего турнира – и затем проиграть серию буллитов? Это, конечно, не лишает меня сна по ночам, но все равно неприятно.

После того как турнир закончился, а я завершил карьеру, Бобби Кларк послал Бобу Николсону письмо, в котором говорилось, что я должен быть директором олимпийской сборной 2002 года.

Мы с Бобом встречались несколько раз, и я говорил о своих мыслях и идеях. Я сказал ему, что мне нужна не слишком большая группа управления и что я хочу нанять главного тренера, который понимает, сколь важно быть на одной волне с игроками, поскольку на выигрыш золота у вас есть буквально десять дней. Тренер должен не только давать поручения своим помощникам, но и добиваться от них по-настоящему ответственного отношения к делу. Я также сказал Бобу, что, на мой взгляд, на эту роль идеально подойдет Пэт Куинн.

И Боб Николсон решился действовать не по шаблону: вместо того чтобы пригласить кого-нибудь из действующих генеральных менеджеров НХЛ, он взял меня.

Первым парнем, которого я нанял, стал Кевин Лоу, потому что мы смотрим на игру одинаково. Затем мы наняли Стива Тамбеллини и Лэнни Макдональда. Какая отличная группа!

Подбирая игроков в команду, мы стремились сформировать коллектив. Вы выбираете ребят, исходя из того, что они, например, хорошо играли два года или восемь лет. Все могли высказаться, но я активно продвигал лишь одну кандидатуру: Тео Флери. Я много лет играл против него и всегда считал, что он смелый игрок, способный проявить себя в решающий момент. В то время Тео переживал нелегкие времена, и поэтому я вызвал его. Мне не пришлось просить его давать какие-либо обещания. Я знал, что он сделает то, что нужно.

Должен сказать, что иногда я действительно боялся за нашу команду. Не после нашего первого матча, когда мы проиграли Швеции 5–2, а после второго – против Германии. Мы вели со счетом 3–0, а затем в третьем периоде они забили два гола. Мы выиграли 3–2, но это был действительно неприятный матч. Игра с Германией должна была стать для нас своеобразной тренировкой, но превратилась в настоящую борьбу.

Мы ехали в машине, возвращаясь с «Пикс Айс Арены» в Прово, штат Юта, и я испытывал по-настоящему тошнотворное чувство. Я думал: «О, у нас проблемы». Между тем у американцев все шло как по маслу, что лишь усугубляло ситуацию. Я пытался осмыслить происходящее: «Что случилось с Канадой? Американцы берут верх!» Немного успокаивало меня лишь одно: в 1998 году у нас тоже все шло как по маслу, а затем все внезапно закончилось. Лэнни Макдональд был настроен позитивно. Он продолжал говорить: «Не волнуйся. Все будет хорошо, все будет хорошо, у нас хорошая команда».

В том году Кёртис Джозеф был отличным вратарем. Пэт Куинн тренировал его в Торонто. Кёртис закончил свой сезон со следующими показателями: 29 побед, 17 поражений и 5 ничьих. Не было никаких сомнений, что он заслуживает место в воротах в начале первого матча, но и Марти Бродер тоже был прекрасным вратарем. Поэтому мы придумали такой план. Кёртис сыграет в первом матче, и, если мы его выиграем, Марти будет играть во втором матче, а Кёртис в третьем. Но если мы проиграем первый матч, а Марти выиграет второй, он будет играть в третьем, что и произошло.

Когда вы играете на Олимпиаде, вы не можете позволить себе совершить ошибку. Вы играете с лучшими из лучших. Есть триста-четыреста других игроков, которые хотят быть на вашем месте. Иногда может возникнуть проблема: если вы остановите свой выбор на хоккеисте, у которого хорошо идет игра, а он получит травму в третьем или четвертом матче. Что будет со вторым парнем? Его может деморализовать. И все же Кёртис отнесся к ситуации с пониманием, потому что Марти был его запасным как на Кубке мира по хоккею, так и на чемпионате мира в 1996 году. Поэтому, несмотря на то что Кёртису было тяжело из-за того, что он не в воротах, он был настроен позитивно.

По мере того как шли годы, я очень хорошо узнал Кёртиса. Он один из лучших людей в мире – замечательный во всех отношениях. Может быть непросто, когда у всех нас как у спортсменов есть такая гордость. Все хотят быть частью игры. Хороший командный игрок скажет: «Главное, чтобы это было лучше для команды». Но в глубине души великий спортсмен подумает: «Жаль, что это не я». Еще в 1998 году, когда я сидел на скамейке во время буллитов, мне очень хотелось быть одним из тех пяти парней. Но если вы так не думаете, вы не добьетесь успеха.

Эд Белфор был третьим вратарем после Марти и Кёртиса. Его отношение к делу довольно типично для большинства канадских игроков, и оно показывает, почему канадцы настолько успешны в международных соревнованиях. Когда мы подбирали игроков, я позвонил Эду и сказал: «Послушай, ты будешь третьим вратарем, и если это тебе не подходит, я пойму. Никто не узнает, что я тебе это предлагал». Эд ответил: «Ты с ума сошел? Я обязательно там буду и стану самым большим болельщиком команды». Он с большим энтузиазмом участвовал в подборе игроков и помогал нашим вратарям. Это было замечательно.

Затем мы сыграли вничью с чехами со счетом 3–3, и после этого матча я позволил себе спонтанно высказаться на пресс-конференции. Я был недоволен. Когда вы чем-то руководите и дела идут неважно, вы принимаете удар на себя, и это правильно.

Знаете, как бывает? Вы бреетесь или принимаете душ и начинаете говорить сами с собой, вспоминая обо всех невзгодах и несправедливостях и мысленно их обсуждая. Мы не выигрывали золото с 1952 года, и какие у нас сейчас показатели? Одна победа, одно поражение и одна ничья. Я думал (снова): «Что случилось с Канадой? Американцы непобедимы!» И вот когда Пол Романюк задал мне дурацкий вопрос по поводу того, что наши парни из НХЛ так долго раскачиваются, чтобы начать играть хорошо, потому что им не хватает уважения к выступлениям на международном уровне, я начал заводиться.

Наши ребята не просто там прохлаждались. Я думал о матче с чехами. У них была отличная команда, в ее составе были Гашек и Ягр, но в третьем периоде мы играли очень хорошо: мы передвигались лучше, чем чехи, а они делали все возможное, чтобы вынудить нас действовать медленнее. Плюс, когда Тео Флери стоял перед воротами, а Роман Хамрлик толкнул его в спину клюшкой, никакого штрафа не последовало. На меня нахлынули эмоции. Я сказал: «Не думаю, что мы не любим эти страны до такой степени, до какой они ненавидят нас… Они любят побеждать нас… И мы к ним будем относиться точно так же».