— А собака ни при чем, — снова не перечил Миха, — а дамочка тоже не могла решить, чего же она хочет. Это я очередную жанровую сценку на канале наблюдал. Вы себе представьте: ночь, дамочка на каблучках вдоль канала цокает — причем дамочка пугливая, дамочке кругом насильники глюкаются. А за дамочкой метрах в тридцати мужик идет, прохожий как прохожий, симпатичный, молодой — просто так идет, просто человеку в ту же сторону…

— А мужик-то здесь при чем? — снова перебил Калошенюкевич.

— В общем-то он тоже ни при чем, тем более что на самом деле это лично я на «пьяный угол» топал… Так вот, дамочка стремается, оглядывается. Раз бабенка оглянулась, два — а мужик идет. Дамочка ходу прибавляет, оглядывается, а он не отстает. Дамочка от этого будто бы насильника во все лопатки чешет и замечает другого мужика. Тоже симпатичный мужичок, но этот просто кобеля на прогулку вывел. Дамочка к нему: «Молодой человек, простите, — говорит, — вы меня немного не проводите?!!» Видно, что тому лениво, но отказать как бы неудобно: «Ладно, — отвечает, — провожу». А кобель зевает. Зверюга о-го-го, в пасть башка запросто пролезет. И вот тут-то, представляете — заява: «А почему, — дамочка с претензиями оказалась, — почему это у вас собака без намордника?» А мужик с юморком попался: «Не бойтесь, — хозяин отвечает, — он уже сегодня пообедал!» А дама заявляет: «Ой!» А собака отвечает: «Гав!» Как дамочка оттуда завернет! как она оттуда чесанет!! и ладно бы куда, так она же за «насильником» галопом ломанулась: «Молодой человек, молодой человек, пожалуйста, — кричит, — вы меня до дома не проводите?!!»

— И что? — вновь не понял Калошенюкевич.

— И ничего, просто проводил, — опять пожал плечами Миха, — а ты считаешь, что ее нужно было всё же изнасиловать?

— А при чем здесь…

По счастью, их прервали.

На этом их прервали — захрипели громкоговорители Мариинского дворца, и, как ветер по листве, по толпе порывом прокатилось: в столице началось! в столице началось!! в столице началось!!!

Информационные агентства сообщали: в полночь бронетранспортеры прорвали баррикады и цепи горожан у американского посольства и двинулись в сторону Нового Арбата, направляясь к резиденции российского правительства…

Информационные агентства сообщали: военным приказано стрелять боевыми патронами, один из офицеров сообщил корреспондентам, что штурм Моссовета и российского БД ночью неизбежен, к центру города выдвинулись танки…

Информационные агентства сообщали: на Новом Арбате пикетчики вынудили бронетехнику отступить в тоннель, в районе баррикад раздаются выстрелы, троллейбусы, перегораживающие улицу, горят; появились жертвы…

Информационные агентства сообщали: Моссовет штурмуют, бронетранспортеры продолжают расчищать себе дорогу к резиденции российского правительства, участники обороны Дома Советов РСФСР обращаются к гражданам России: «Все к Белому дому!»

Информационные агентства сообщали: бутылками с зажигательной смесью подожжены три бронетранспортера, с обеих сторон есть убитые и раненые, штурм идет, штурм идет, охране Дома Советов РСФСР приказано открыть огонь по нападающим…

Информационные агентства сообщали…

Информационные агентства сообщали…

Информационные агентства сообщали…

А это было — всё наоборот: полным ходом продолжался вывод из столицы войск и бронетехники. Белый дом и Моссовет никто не штурмовал — и трое молодых людей, погибших в тоннеле Нового Арбата, стали жертвами трагического недоразумения, нелепейшей и неизбежной, к сожалению, ошибки, случайности, отдающей исторической и равно истерической закономерностью; даже если умысла в том не было, то уж смысл-то, несомненно, был.

А информагентства сообщали…

В Ленинграде между тем к площади тащилось подкрепление. По пустынной улице Дзержинского, бывшей и будущей улице Гороховой, направляясь к Мойке, медленно, неверными стопами брели Аристарх и Дрюля. В такт шагам в двух объемных сетках звякали порожние «фугасы». Целый день, движимые и поддерживаемые исключительно сознанием общественного долга, стремясь внести свой посильный вклад в героическую оборону Ленсовета, приятели копили стеклотару, мужественно поглощая содержимое.

Останавливаться на достигнутом друзья не собирались.

— Мы должны добавить, Аристарх?

— Мы обязаны добавить, Дрюля!

— Где здесь «пьяный угол», Аристарх?

— Здесь повсюду «пьяный угол», Дрюля…

Дрюля сфокусировал мутный зрак, поглядел по сторонам и, руководимый крепко подогретой интуицией, постучал в маленькую металлическую дверь в стене. Дверца приоткрылась.

— Это актуально, Аристарх?

— Это очень актуально, Дрюля!

Дрюля сунул деньги.

— Мало, — со скрежетом заявила дверца.

Дрюля сунул больше.

— Мало, — во второй раз скрежетнула дверца.

Дрюля поскорбел, однако же добавил.

— Подожди, — проскрежетала дверца и мгновение спустя выдала бутылку, — подожди, — повторила дверца и добавила пакетик молока, — водка нынче дрянь, травануться можно, — пояснила дверца и с лязгом затворилась.

Приятели переглянулись.

— Сервис, бля! — подумал Аристарх.

— Сервис! — молча согласился Дрюля.

После этого они меньше чем за час осилили последний километр и к пяти утра вышли к баррикадам — и забрались на самую живописную из них, на которой белилами было намалевано «Привет участникам танкопробега», — и даже перебрались, сверзившись с нее, едва-едва не став единственными в Ленинграде жертвами коммунистического мятежа и военно-политического шоу.

Неважно, что к тому моменту всё уже закончилось, и даже информационные агентства подтвердили, что всё уже закончилось, даже если ничего не начиналось. И слава Богу, что всё уже закончилось! и даже если ничего не начиналось — всё равно это было здорово, когда по трансляции Мариинского дворца запустили «Гимн великому городу» Глиэра, и слаженно зашумели на ветру деревья Александровского сада, и мужчины на площади были одухотворены, женщины прекрасны; и опять-таки неважно, разумеется, что у Михаила на глаза навернулись слезы, — тем паче всё равно никто этого не видел, паче чаяния Роман, к счастью, всё испортил:

— Так какого ж черта я… — начал было Ромка.

— Ромочка, заткнись! — ласково сказала Дина.

— Это он к тому, что мы опять напьемся, — верно понял Миха.

— А не хватит на сегодня, мальчики? — нерешительно произнесла рыженькая Саша.

— Хватит, — уверенно отозвался Михаил, — а не хватит — за добавкой сбегаем, — улыбнулся Миха, — ну так что — отметим это дело, девочки?

И они отметили.

Они отметили — и потом отметили еще раз, а затем еще не раз, прежде чем все четверо заснули и проспали целый день, — но ничего особо интересного они не пропустили, хотя укладывались спать они в одной стране, а пробуждаться им пришлось в другой.