Он вылез из кровати и, пошатываясь, пошел ванную с ощущением, что проспал какие-то минуты вместо необходимых ему часов. Он едва глянул в зеркало, не заметив ни темных кругов под глазами, ни впалых щек. Ему предстояло большое дело. Достать убийц матери было важнее, чем правильно питаться.

Не задержавшись, чтобы одеться или выпить кофе, он направился прямо в комнату к компьютерам. Щелкнув мышкой, он включил один из них. В уголке экрана замигало сообщение: пришла почта. Он вызвал ее на экран. Два мэйла. Он открыл первый. Дэвид Керр поместил статью в последнем выпуске академического журнала. Какая-то трепотня о французском писателе, о котором Макфэдьен никогда не слыхал. Ему это было совершенно неинтересно. Однако это значило, что он правильно настроил поиск. Дэвид Керр — не слишком редкое имя, и, пока он не уточнил параметры, его буквально бомбардировали всякими Керрами. Это был геморрой! Следующее послание его заинтересовало куда больше.

Оно отправило его на веб-страницы «Сиэтл Пост Интеллидженсер». Он прочел заметку, и улыбка расплылась по его лицу.

ЗАГАДОЧНЫЙ ПОЖАР УНОСИТ ЖИЗНЬ ВЫДАЮЩЕГОСЯ ПЕДИАТРА

Основатель престижной Файфской клиники стал жертвой предполагаемого поджога его дома в графстве Кинг.

Доктор Зигмунд Малкевич, известный пациентам и коллегам как доктор Зигги, погиб в пламени пожара, уничтожившего вчера рано утром его уединенный дом.

Три пожарные машины прибыли на место происшествия, но к тому времени огонь уже уничтожил большую часть деревянной постройки. Начальник пожарной команды Джонатан Ардайлс сказал: «Дом уже весь пылал, когда ближайший сосед доктора Малкевича вызвал нас. Единственное, что мы могли сделать, — постараться, чтобы пожар не распространился на близлежащий лес».

Следователь Аарон Бронштейн сообщил сегодня, что обстоятельства возникновения пожара кажутся полиции подозрительными. Он заявил: «На месте пожара работают специалисты по поджогам. На данном этапе расследования мы больше ничего не можем сказать».

Сорокапятилетний доктор Малкевич родился и вырос в Шотландии. В Сиэтле он проработал более пятнадцати лет. Он был детским врачом в центральной больнице графства Кинг, а затем девять лет назад оставил ее и основал собственную клинику. Больших успехов он достиг в области детской онкологии, особо специализируясь на лечении лейкемии.

Доктор Анджела Редмонд, работавшая бок о бок с доктором Малкевичем в его клинике, сказала: «Мы потрясены этой трагической смертью. Доктор Малкевич был добрым и щедрым другом и коллегой, бесконечно преданным своим пациентам. Все, кто его знал, горько сожалеют о его кончине.»

Слова сообщения заплясали у него перед глазами, оставляя странное смешанное чувство возбуждения и досады. Вооруженный нынешними знаниями, он полагал, что Малкевич по праву должен был умереть первым. Макфэдьен был, однако, разочарован, что журналист не сумел вытащить на божий свет грязные подробности жизни Малкевича. В статье он представал прямо-таки матерью Терезой. Но Макфэдьен знал, что на деле все далеко не так. Может, стоило бы просветить этого журналиста по нескольким пунктам.

Впрочем, нечего суетиться. Ему будет труднее выслеживать этих убийц, если они поймут, что кто-то интересуется тем, что случилось с Рози Дафф двадцать пять лет тому назад. Нет, лучше пока держать все про себя. Тем более что всегда можно подробно разузнать о процедуре похорон и воткнуть маленькую шпильку… если у них хватит ума обратить на нее внимание. Нет, безусловно, не вредно будет заронить в их сердца семена тревоги, чтобы они начали мучиться. Немножко. В прошлом они принесли немало страданий.

Он посмотрел на компьютерные часы. Если он отправится сейчас же, то попадет в Норт-Куинс-ферри как раз вовремя, чтобы перехватить Алекса Джилби по пути на работу. Он проведет утро в Эдинбурге, а потом поедет в Глазго посмотреть, как там Дэйви Керр, чем занимается. Но в промежутке он постарается начать розыски Джона Стоби.

Двумя днями позже Макфэдьен проводил Алекса Джилби в аэропорт и наблюдал за тем, как тот зарегистрировался на самолет до Сиэтла. Прошло двадцать пять лет, но убийство все еще крепко связывает их друг с другом. Он предполагал, что в аэропорту Джилби встретится с Дэвидом Керром. Но того нигде не было видно. Когда же Макфэдьен поспешил в Глазго, проверить, не упустил ли свою добычу, то обнаружил, что Керр спокойно читает лекцию, как и было объявлено в расписании.

Право, это было не по-человечески.

Алекс почувствовал себя самым счастливым на свете, завидев посадочные огни Эдинбурга. Дождь хлестал по иллюминаторам самолета, но ему было все равно. Он жаждал скорее очутиться дома, тихо усесться рядом с Линн и, положив руки ей на живот, ощутить биение жизни внутри нее. Будущее… Мысль об этом возвратила его к смерти Зигги. Вот родится дитя, которого его лучший друг никогда не увидит… не возьмет на руки.

Линн ждала его в зале прибытия. Он подумал, что она выглядит усталой. Ему хотелось, чтобы она бросила работу, ведь в деньгах они не нуждались. Но она твердо стояла на своем: она будет работать до самого последнего месяца. «Я хочу использовать положенный отпуск на уход за ребенком, а не на бессмысленное ожидание того момента, когда он появится на свет», — заявила она. Она все еще была настроена через полгода вернуться к работе, но Алекс надеялся, что она передумает.

Помахивая рукой, он поспешил ей навстречу. Они сразу прильнули друг другу так крепко, словно разлука продлилась много недель, а не несколько дней.

— Я скучал по тебе, — пробормотал он, зарываясь губами в ее волосы.

— Мне тоже тебя не хватало. — Они разомкнули объятья и направились к стоянке машин. Линн взяла его под руку. — Ты хорошо себя чувствуешь?

Алекс покачал головой:

— По правде говоря, нет. У меня такое ощущение, словно меня выпотрошили. Буквально. Словно внутри меня дыра. Бог знает, как с этим справляется Пол.

— Как он?

— Будто плывет по течению, без руля и ветрил. Организация похорон на время отвлекла его от мыслей об утрате. Но вчера вечером, когда все разъехались, он выглядел совсем потерянным. Не знаю, как он это переживет.

— У него есть какая-то поддержка?

— У них было много друзей. В одиночестве он не останется. Но с болью ему придется сражаться одному. — Алекс тяжело вздохнул. — Это помогло мне понять, какой я счастливец. У меня есть ты и ребенок на подходе. Я не знаю, Линн, что бы я делал, если бы что-то случилось с тобой.

Она сжала его руку:

— Такая смерть, как у Зигги, естественно, заставляет нас всех ощутить свою уязвимость. Но со мной ничего не случится.

Они подошли к машине, и Алекс сел за руль.

— Тогда домой, — сказал он. — Поверить не могу, что завтра сочельник. Я жажду провести тихий вечер: только ты да я.

— Ах, если бы, — вздохнула Линн, обхватывая ремнем округлость живота.