Кто такой Аргус? Почему я не вижу его эфир и откуда у древнего языческого божества его лицо? Действительно ли миру грозит апокалипсис, и что, черт побери, здесь вообще происходит?

Вопросы, вопросы…

На площадку я заползла, изрядно перепачкавшись в паутине, и брезгливо отряхнула свитер. Вид отсюда был не такой роскошный, как с центра Башни, но сейчас меня мало интересовал пейзаж. Села на каменный бордюр, уперлась спиной и натянула на ладони рукава свитера. Но сколько ни пыталась сложить в голове пазл, ничего у меня не выходило. Слишком мало данных, одни вопросы и тайны. И как-то незаметно с мыслей об апокалипсисе я переключилась на размышления о Яне и Ландаре. Спектр чувств к ним обоим был столь широким, что я даже затруднялась сказать, что конкретно чувствую. Все так смешалось…

Я искренне завидую людям, у которых в голове все просто и понятно, в моей же творился хаос. Не хватало опыта, чтобы разобраться, отличить настоящее от мнимого. Любовь и ненависть… Слишком близко.

Сжала виски ладонями. В животе заурчало, и я вспомнила, что за целый день съела лишь пару булочек. К вечеру сильно похолодало, налетевшая тучка грозила вот-вот пролиться противным дождиком, и я начала замерзать на открытой площадке. Пора возвращаться. Я хмыкнула, рассматривая освещенные окна Южного крыла. Большинство задернуты занавесками, но некоторые открыты. А у меня с детства дурная привычка заглядывать в чужие окна. Помню, мама меня за это ругала… Пойду вечером гулять с собакой, тогда у нас была такая смешная мелкая псина, и засмотрюсь в чье-нибудь окно. Буду стоять и глазеть на чужую жизнь за тонким стеклом, сочиняя историю про незнакомых мне людей.

Мама звала меня фантазеркой…

Одно окно привлекло внимание и сейчас: свет в нем был золотисто-розовый, и я хмыкнула. Знала, кому принадлежат комнаты с такими абажурами, Лейле конечно. Она считала, что в таком свете ее и без того безупречная кожа выглядит еще божественнее. Стоило подумать о ней, и сама хозяйка показалась в окне своих покоев. Да не одна. Лейла стояла спиной, закинув руки на шею мужчине, и парочка страстно целовалась. Я как-то заторможенно проследила движение сильной руки на теле танцовщицы. То, как мужчина погладил женскую спину, потом коснулся волос, стягивая их в кулак и притягивая Лейлу еще ближе к себе. Танцовщица откинула голову, рассмеялась. Шелковое платье упало к ее ногам, оказывается, белья Лейла не носила. Лишь чулки на кружевных подвязках. Сильные руки собственнически подхватили девушку под ягодицы, гость прижал партнершу к стеклу, усаживая на подоконник. Устраиваясь между ее призывно раздвинутых ног. Оттягивая за волосы голову, чтобы открыть шею и провести по ней языком.

Темноволосый. Сильный. С такими знакомыми движениями…

Пара чуть развернулась. И мужчина попал в луч света.

Ян. С Лейлой был Ян.

От потрясения я чуть не рухнула в пропасть, но вовремя уцепилась за железную скобу, торчавшую в камне, скатилась на площадку. В горле першило, в глазах щипало… Больно. Глупо, необоснованно больно. И понимаю все головой, что Ян ничего мне не должен, более того, я должна радоваться, что он увлекся другой.

Но вот не радовалась. Ни капли. Эгоистично и глупо хотелось, чтобы… чтобы что? Чтобы Ян любил меня? Одну меня и никого больше? Бред, какой бред…

Я посидела, прислонившись спиной к каменному бордюру и уткнувшись лицом в колени. Тучка все-таки брызнула дождем, но я не обращала внимания на холодные капли. Достала из-за ворота свитера шнурок с пластинкой, покачала на пальце. И, вскочив, швырнула в бездну.

А потом, развернувшись, пошла к лестнице.

Я была так взбудоражена, что в кабинет Ландара ворвалась, даже не постучав. В кресле сидел наш нотариус, ему я кивнула мельком и уставилась на князя. Ландар поднял бровь, окинул меня внимательным взглядом.

— Благодарю, Стен. Давай закончим чуть позже.

Нотариус покосился на меня, молча собрал бумаги в свой дорогой портфель и вышел.

Князь откинулся в кресле.

— Позволь мне уехать, — выпалила я. Сложила молитвенно руки. — Пожалуйста, позволь мне уехать! Я тебя очень прошу! Я не могу здесь оставаться! Хоть ненадолго! Позволь, Ландар!

Он молчал, и я подошла ближе, вцепилась в край стола, глядя в глаза князя. О чем он думал? Не знаю. Мне было все равно, меня тошнило от Башни, мне жизненно необходим был хоть глоток свежего воздуха!

— Позволь! Ну что мне надо сделать, чтобы ты разрешил? Я не могу здесь больше! Понимаешь? Я тут с ума сойду! — я стукнула ладонью по столу и сама испугалась этого эмоционального порыва. Застыла, умоляюще глядя в лицо Ландара.

— Поцелуй меня, — негромко приказал князь.

Я выдохнула. Ну, конечно. Кто сказал, что я что-то получу просто так?

Подошла на негнущихся ногах к его креслу, наклонилась, прижалась к губам Ландара.

— Не так, — тихо сказал он. — Поцелуй, словно хочешь этого…

Я неуверенно провела языком по его губам. Он был напряженный, застывший. Правда, недолго. Я тронула раз, второй, лизнула, как кошка. И он дернулся, поднялся, обхватывая мою голову, не давая отстраниться. Одной рукой смел все со стола, жалобно звякнули ручки, глухо ударился о ковер ноутбук, щелкнув крышкой. Ландар толкнул меня на стол, рывком дернул пуговицу на моих джинсах. И все это не размыкая поцелуя, жадно, лихорадочно… мой свитер улетел на пол, сдернутый князем. Джинсы оказались где-то в районе коленей.

Он замер, напряженно глядя на меня, упираясь ладонями в столешницу. Князь смотрел мне в глаза — властно, не позволяя отвернуться, а я гадала, кого Ландар сейчас видит перед собой? Норию или Диану?

Ландар наклонил голову и поцеловал меня. Осторожно. Мягко прикоснулся прохладными губами.

— Ты очень красива. А мне так хочется… забыться, — глухо сказал Ландар, не поднимая головы.

Я видела тьму, оплетающую его лицо. Что-то мучило Его Светлость, но что это было?

А забыться хотелось не только ему. Как ни странно, но сегодня мы в этом были похожи. Может, поэтому я не отталкивала его, не сопротивлялась, когда князь сжал мои ладони, припечатывая их к столу. Медленно опустил голову и проложил дорожку поцелуев от губ к ключице. От ласки его губ и языка внутри разливалась болезненная сладость, хотелось закрыть глаза и представить… другого мужчину. Я чуть не рассмеялась своим мыслям. Боги! Тогда на этом столе нас будет четверо, двое реальных, и двое — воображаемых.

Ну уж нет! Я стиснула зубы, выкидывая из головы Яна. Я просто обязана его выкинуть — из своих мыслей, своей души и своей памяти.

Я высвободилась и села, глядя на помрачневшего Ландара. А потом положила ладонь на его затылок, притянула к себе и впилась в губы — со злостью. Зубы стукнулись, губам стало больно от слишком жесткого соединения. Князь издал короткий рык: то ли боли, то ли — удовольствия. А потом его руки сжали меня клеткой, притягивая, лаская, трогая. Его ладони легли на грудь, большие пальцы поглаживали соски сквозь кружево бюстгальтера. Я не понимала, что чувствую. Стыд, желание, вину… все вместе. Сейчас я почти хотела, чтобы он нарисовал на мне свой знак, избавляя от угрызений совести. Или от чувств. Зачем они нужны, если от них так больно?