— Я не узнаю тебя, малыш.

— Наверное, оттого, что ты никогда меня не знал, — бросила я и сунула ему в ладонь ручку. Та упала, потому что Ландар не пошевелился. Мы застыли, глядя друг на друга — оценивающе, пристально. Князь не двигался, а я гадала, как он поступит. Отпустит меня без наказания? Неужели? Если он сделает это, то я…

Ручка мягко взлетела с ковра и легла в его ладонь.

Ландар обхватил мое запястье, рассматривая тонкую кожу и синие венки под ней. Провел пальцем до локтя. Я сдержала желание руку отдернуть, лишь выпрямила спину и зло прищурилась.

— Ну же, смелее, мой князь. Это ведь всего лишь боль, не так ли? К тому же — чужая.

В его глазах вновь вспыхнуло удивление. Потом он нахмурился, сжал зубы. И поставил первую точку.

— Мне не доставляет это удовольствия, Диана. Но ты заслужила, — сказал он, чертя чернильную линию. — Ты ведь понимаешь это?

Я смотрела в его лицо, а не на рисунок, что станет моим наказанием. Внимательно смотрела и даже с неким… недоумением. Словно рассматривала нечто безумно красивое и совершенно чужеродное. И ощущала дикое желание прямо сейчас призвать Дыхание Вечности и воткнуть в Иного. От его рисунка я буду мучиться несколько часов, а может, дней, а на лице Ландара ни одного чувства, снова застывший истукан, уверенный в своей правоте.

Он замер и поднял на меня взгляд. В его глазах что-то изменилось, князь дышал короткими вздохами, словно ему было больно.

— Я лишь не хочу, чтобы ты предала меня, — со злостью сказал он, сжимая мою руку. — Понимаешь?

— Ты выбрал неправильный способ, — я отвернулась от его острого, требовательного взгляда.

— Ты не понимаешь по-другому.

Я коротко рассмеялась.

— Правда? Я не помню, чтобы ты пробовал по-другому.

Ландар сжал зубы и провел ручкой по моей коже. На этот раз — резче, жестче.

— Ах, ты о цветах, ухаживаниях, нежности? Это не работает, малыш, — хрипло сказал он, рисуя знак. — Дай женщине всю любовь мира, и она предаст. Только страх и боль держат в подчинении, это я знаю точно.

— Обидно, что ты наказываешь меня за чужие преступления, Ландар, — сухо сказала я, с отвращением рассматривая свою руку. Узор, как всегда, получился прекрасным.

— А ты безгрешна, малыш? — Он заглянул мне в глаза — сплошная беспросветная тьма. Нет, князь не так спокоен, как хочет показаться. — Осуждаешь меня? Считаешь жестоким? Люди придумали законы морали, потому что слишком слабы и слишком боятся умирать. Боятся наказания. Они добры не потому, что так велит душа, а потому что трусливы. И только страх способен подчинять. Такова человеческая природа, и, повзрослев, ты поймешь это, Диана. Я подожду. И направлю тебя.

— Боюсь, мне совсем не хочется взрослеть рядом с тобой, мой князь, — процедила я. — И стать такой же, как ты. Вечность того не стоит. А в людях есть больше, чем ты увидел за свои тысячелетия.

— Любовь? Ты о ней? — он рассмеялся, а я поежилась. Князь наклонился ко мне, зарылся пальцами в мои волосы, притянул ладонью к себе. — Я открою тебе тайну, малыш, — на ухо мне сказал он, — любви не существует. Это самое большое заблуждение человечества. Она так же эфемерна, как крылья странников: никто их не видел, кроме нескольких избранных. Но даже видящие не могут к ним прикоснуться. Это обман, Диана, лишь обман. Есть похоть, инстинкты и сила. Вот и все, малыш.

Он отпустил меня, заглянул в глаза. Я покачала головой.

— Мне тебя жаль, Ландар.

Его лицо исказилось, словно я его ударила. Прищурился, у губ залегли резкие морщины.

— Жаль? Меня?

Наверное, это действительно смешно. Я стою перед ним — уязвимая, хромая, с Кханой на шее и рисунком у локтя, от которого уже ползет во все стороны жалящая боль. И улыбаюсь. И да — жалею его, такого идеального и такого несчастного.

— Не смей, — рявкнул Ландар, сжимая кулаки.

— Как скажешь, — я развернулась и пошла к двери, опираясь на трость.

— По-другому я уже не смогу, — отстраненно сказал Ландар мне в спину. И добавил непонятно: — Не бывает вторых шансов. Ни для кого.

Я обернулась, всмотрелась в его застывшее лицо. Да, по-другому он не сможет. Слишком глубока пропасть и слишком черны крылья. И я — не та, что способна в эту пропасть спуститься. Для этого надо просто любить.

— Благодарю за рисунок, мой князь, — заученно произнесла я. Правда, на этот раз даже не потрудилась скрыть насмешку в голосе. Да уж, такая дерзкая улыбка далека от нежного изгиба губ Нории. Но я не Нория. И пусть Ландар не ждет, что стану ею, надеюсь, сегодня он это понял.

Ландар вдруг резко дернул меня обратно, схватил за плечи, жадно всматриваясь в глаза. Его лицо на миг исказилось, и мне показалось, что он все-таки свернет мне шею. Но нет, лишь сжал до боли запястье и дернул на себя. Вжал в свое тело, намотал волосы на кулак. В глазах вспыхнуло желание и какая-то тоскливая беспомощность.

— Останься?

Стук в дверь заставил меня облегченно вздохнуть, а князя усмехнуться. Кто бы ни стоял за дверью, но Ландар отстранился и отвернулся, небрежно махнул рукой, отпуская меня.

На негнущихся ногах я, наконец, покинула кабинет, бросив хмурый взгляд на кровавые крылья Хаоса, которые он снова не потрудился убрать.

Дурнота подкатила где-то на полпути к моей комнате. По опыту я знала, что первые часы наказания самые сложные — боль будет ломать, разрывать тело на части. И лучше пережить это время в какой-нибудь темной норе. Но, похоже, мой организм слегка устал от повреждений, потому что на этот раз я даже не успела добраться до своей комнаты, рухнула в коридоре. Вернее, попыталась рухнуть, меня подхватили чьи-то руки, не давая поздороваться с каменным полом.

Ян? Я попыталась открыть глаза. Точно, Ян. Несет меня куда-то.

— Куда… куда ты меня тащишь?

Он толкнул ногой какую-то дверь, захлопнул так же без рук и стремительно шагнул к кровати. Положил меня и стал торопливо ощупывать, стягивать мой свитер. От него пахло ветром, словно он только что был на улице. Даже волосы влажные от мелкого дождя, что зарядил с утра. Ян быстро осматривал мое тело, пальцы скользили по коже — живот, ребра, выше, к груди…

— Что ты делаешь? — я так изумилась, что даже пришла в себя. — Прекрати!

— Пользуюсь твоим состоянием для удовлетворения своих низменных потребностей, — хрипло и зло рявкнул он, продолжая осматривать мой живот.

— Да? — выдохнула я. И до меня, наконец, дошло, что Ян планомерно ищет на моем теле. — На руке… Метка на руке…

Он закатал мой рукав, осмотрел знак у локтя. Болотные глаза потемнели, между бровей залегла складка. Я пыталась не шевелиться хотя бы потому, что так боль была меньше. Он провел пальцем, сосредоточенно обводя рисунок. Кожу кольнуло, и я тихо ойкнула.