позвонит в полицию и скажет, что Джимми меня похитил. Настроена она была и вправду решительно, поэтому я сдалась.

Я наблюдаю через окно гостиной, как Джульетта вылезает из такси, раскрывает зонт и идет к дому. Мокрые волосы, простая толстовка и джинсы – не сказать, чтобы ее сильно волновал внешний вид. Если бы она ехала сюда ради Джимми, то, наверное, нашла бы время принарядиться. Или нет? Я уже не знаю.

Сомневаюсь, что вообще знаю Джульетту.

Я открываю дверь раньше, чем она успевает постучать.

– Привет.

– Привет.

Она стоит на пороге, и мы обе чувствуем неловкость, не совсем понимая, что теперь делать. Обняться в честь встречи? Пауза затягивается, и в итоге я просто отступаю в сторону, пропуская ее в дом. Джульетта стряхивает дождевые капли с зонта и заходит, закрывая за собой дверь.

– Значит, с тобой все в порядке? – спрашивает она.

– Жива-здорова. И меня даже не пытались убить. – Я смеюсь, надеясь разрядить обстановку, но Джульетта только скупо улыбается в ответ.

Из кухни выглядывает Пьеро – кажется, мы грозим извести его запасы чая. Я рассказала ему, что Джульетта приедет, сразу после того, как Джимми дал мне адрес. Пьеро совсем не возражал – напротив, скорее обрадовался дополнительной компании.

– Ты, должно быть, Джульетта! – говорит он. – А я Пьеро Риччи, дедушка Джимми. Чашечку чая с дороги?

– Буду очень признательна, – вежливо отвечает Джульетта. Она отлично держит себя в руках, но в глазах – изумление, восторг и почти благоговейный трепет.

Пьеро кивает и скрывается в кухне, а на пороге гостиной возникает Джимми. Кажется, он нервничает в десять раз сильнее Джульетты.

– Привет. Ты, должно быть, Джульетта, – повторяет он слова своего дедушки, но совсем иным тоном.

– Да, привет. Спасибо, что позволил мне приехать и убедиться, что с Ангел все в порядке, – отвечает она крайне взвешенно и очень по-взрослому для кого-то нашего возраста.

Джимми явно опешил от ее слов и не сразу соображает, что ответить.

– Без проблем.

– И… Надеюсь, ты хорошо себя чувствуешь? – спрашивает Джульетта.

– Спасибо за беспокойство, – кивает он, так и не ответив толком на вопрос. После чего возвращается в гостиную.

Какое-то время Джульетта стоит неподвижно, крепко сжимая в руке зонт. А потом говорит:

– С виду – обычный парень, да?

В этот момент из кухни выходит Блисс. Она собрала волосы в неряшливый пучок и накинула кардиган Пьеро. Джульетта изумленно вскрикивает:

– Ты тоже здесь?

Блисс улыбается до ушей.

– Ну да, во плоти. И я только что рассталась с парнем, так что не прочь повеселиться.

– Имей совесть, притормози хоть немного! – кричит Роуэн с кухни.

Думаю, несмотря ни на что, все у них будет хорошо.

•

Мы трое – я, Джульетта и Блисс – решаем проветриться. Прежде чем уйти, Джульетта успевает поздороваться с Роуэном и Листером, причем держится с ними так, будто налаживает контакты на встрече бизнесменов. Они реагируют как Джимми. Наверное, когда девушки при встрече с вами обычно истерически визжат, вы удивитесь, если они вдруг станут вести себя нормально.

Наша цель – деревенский паб в конце дороги. Я чувствую, что нужно оставить мальчиков одних, пусть Джимми и не хочет, чтобы я уходила. По пути в паб мы не произносим ни слова, хотя и ютимся втроем под одним зонтом. На дороге – море разливное, и мы бредем по тротуару, заняв его почти целиком.

Паб расположен в причудливом, похожем на жилой домике; в полупустом зале царит полумрак. Мы заказываем безалкогольные напитки – стакан молока для Блисс, лимонад для Джульетты, газировку для меня – и устраиваемся за столиком в углу. Голоса остальных посетителей тонут в шуме дождя за окном. Джульетта то и дело поправляет прядку, которая не хочет смирно сидеть за ухом.

Нам о многом нужно поговорить.

У меня в голове до сих пор звучат слова, сказанные ею в четверг: «Как ты собираешься жить, если все, что ты любишь, – это музыкальная группа?»

Конечно, она имела полное право так сказать.

Я люблю «Ковчег» сильнее всего на свете. Даже сильнее себя.

Для Джульетты все иначе. Думаю, в ее жизни хватает других событий. Пусть даже «Ковчег» и стал для нее своего рода убежищем – как для меня, – в конце концов ей хватило сил не делать их центром личной вселенной.

– Итак, – начинает Блисс. – Мужчины. Фу. Гадость. Я права?

Я фыркаю со смеху, и даже Джульетта улыбается.

– А с вами двумя что стряслось? Я чувствую здесь какое-то напряжение. – Блисс тычет пальцем в пространство между нами.

Когда мы обе отмалчиваемся, она поворачивается к Джульетте.

– Богатенькая девочка, ты таки бросила своего индюка?

Джульетта давится смешком.

– Ну да. – Она искоса смотрит на меня. – Он уехал вскоре после того, как вернулся с вокзала. Наверное, совсем общаться мы не прекратим, но… Больше между нами ничего не будет.

– Хорошо, хорошо. Я бы даже сказала, отлично! – одобрительно кивает Блисс и переключается на следующую жертву. – Теперь ты, крутышка. Как ты познакомилась с Джимми?

Это долгая история, но Джульетта ее тоже не слышала, так что я решаю рассказать все в подробностях. Давка на автограф-сессии, срыв Джимми в пустом туалете, потерянный нож, встреча на вокзале Сент-Панкрас – и поезд в Кент.

Мне самой не верится, что все это случилось со мной. Я обычная скучная девушка, откуда в моей жизни такие приключения?

– Трындец, – подытоживает Блисс, когда я наконец замолкаю. Джульетта ничего не говорит, но вид у нее ошарашенный. – Пожалуй, тут не обойтись без еще одного стакана молока.

Блисс встает и идет к бару, оставив нас с Джульеттой вдвоем.

– Кто станет добровольно пить чистое молоко? – с ужасом спрашиваю я.

– Кошмар какой-то! – поддакивает Джульетта. – Натуральный мазохизм.

Мы смеемся. Потом разом замолкаем – и разом же начинаем говорить:

– Я…

– Мы…

– Давай ты первая, – уступаю я.

– Нет, нет, давай ты.

Я вздыхаю.

– Прости меня. За то, что всю неделю была такой сволочью. Ты хотела, чтобы мы узнали друг друга получше, а я думала только о «Ковчеге». И… Мак рассказал мне, что родители выгнали тебя из дома.

– Он тебе рассказал? – переспрашивает Джульетта с широко распахнутыми глазами.

– Да, и мне очень, очень жаль… что я не знала, не замечала, не давала тебе возможности поделиться. Я всю неделю, не затыкаясь, болтала про «Ковчег» и про то, как меня достали родители. Но по сравнению с твоими они просто ангелы… – Я опускаю голову. Невыносимый груз того, что я натворила, снова обрушивается на меня и придавливает так, что становится трудно дышать. – Я была ужасной