– Верно, – простонала я. – Куда я попала?

– Центр обучения владением собой «Князь»сделает вас психически несокрушимой, – машинально ответил незнакомец. –Произошла ошибка. Я Фирсов, а вы случайно прошли тест для поступающих. Примитемои извинения! У нас сегодня не работает душ, я просил охранника всехпредупреждать. Неужели он вам не сказал?

Я чихнула.

– Разве можно так издеваться над человеком? Увас еще никто не скончался от страха?

Фирсов втянул голову в плечи.

– Мы сообщаем абитуриентам: предстоитнепростое испытание на ваше правильное поведение в экстремальных условиях. Ненаряжайтесь, лучше прийти в спортивном костюме, возьмите с собой запаснойкомплект одежды. Но вы! Почему поехали к месту въезда в коридор испытаний?

– Меня направил сюда секьюрити, – пояснила я.

– Непременно разберусь, – пообещал Фирсов, –виновного накажут.

– Ерунда, – остановила я Ивана Николаевича, –пустяки. Даже интересно было. У меня плохой результат?

– Обычный, – деликатно ответил Фирсов, вынулиз ящика стола кошелек и начал отсчитывать деньги.

– Десять, двадцать, три, четыре, семь… Вот,получите, тридцать два рубля. Вообще-то получилось тридцать один целковый,восемьдесят семь копеек, но я округлил сумму в выгодную для вас сторону.

– За что вы мне платите? – удивилась я. – Эточто, продолжение очередного теста? Вы проверяете, каким образом люди реагируютна кретинские ситуации? Заманиваете клиентов в подобие гаража, тушите свет,затем направляете в коридор, где на полу лежит кошка, включаете неожиданно души смотрите на поведение абитуриента? А теперь еще и деньги? Кстати, на вас недогадались подать в суд за издевательство над животными? Сильно сомневаюсь, чтокиска счастлива, когда на нее наступают со всего размаха по сто раз в день!

Иван Николаевич скрестил руки на груди.

– К сожалению, сто абитуриентов в день к намне приходит. На данном этапе занятия в центре «Князь» посещают тридцатьчеловек. И мы не используем живое существо, кошка – тренажер, грубо говоря,пищащая игрушка. Деньги за утку.

– За утку? – удивленно переспросила я.

Фирсов потер ладони.

– Да. Мне передали коллекционный экземпляр сознакомой. Анна Сергеевна ехала через город Кранск, где ей и вручили посылку. Нодама слегка ошиблась, отдала ее некой Васильевой, а та передала другойВасильевой, первая не нашла вторую, вторая искала первую, в результате тот, ктознал первую, обнаружил вторую и третью.

Я вздрогнула.

– Третьей Васильевой в этой истории не было.

– Это моя сестра, – заулыбался ИванНиколаевич. – Она приехала получать посылочку, Анна Сергеевна ее спросила:«Фамилия?» А Олеся и скажи: «Васильева». Тут ей дали пакет для первойВасильевой, а когда явилась вторая, той всучили передачу для третьей. Олесенадо было представиться: «Фирсова», но…

– Огромное спасибо, больше никаких объяснений!– остановила я зануду. – Давайте мою утку, забирайте свою, и расстанемся вхорошем настроении.

– Так вот же она, – указал на купюры ИванНиколаевич.

– Кирилл прислал мне тридцать два рубля? –оторопела я. – Но он все время твердил о тушке самой лучшей птицы из егодомашней стаи. Нет, я абсолютно не хотела получить утку, для меня ее мясослишком тяжелое, а члены семьи в отъезде, и они тоже не любят блюда изводоплавающих, но сейчас я забеспокоилась о здоровье приятеля. Согласитесь,весьма странно отправить в Москву столь нелепую сумму!

– Крайне несправедливые слова, – укоризненнозабормотал Фирсов. – Я провел исследование рынка, учел степень износа тушки, ееценность, вес, жирность, составил формулу, исходя из среднеарифметическогомежду ценой магазина и рынка. Целый день посвятил решению этой проблемы. Вамдействительно не нужна утка?

Я кивнула.

– Да. Но Ласкин хотел сделать мне приятное.Честно говоря, я устала гоняться за птичкой. Если бы не пакет с вашей посылкой,то я просто попросила бы вас выбросить сгнившую птицу.

– Уф, – выдохнул Фирсов, – очень рад! Яоказался в сложном положении. Пакет, доставленный Олесей, издавал оченьнеприятное амбрэ. Сначала я развернул передачу, сообразил, что произошлаошибка, стал названивать Анне Сергеевне. Выбросить испорченную тушку мнепоказалось неправильным, ведь кто-то ее ждет! Я положил труп в холодильник ипошел спать, утром решил покормить кота. Распахнул холодильник, оттуда пахнулоароматом. Смотрю, мой Мурлыка упал в обморок. Вот я и выбросил утицу от грехаподальше, спустил в мусоропровод и распереживался, как возместить вам…

– Понятно, – перебила я Фирсова, – рубли – этокомпенсация. Но вы абсолютно не обязаны тратиться. Птичка потеряла человеческийвид задолго до того, как попала в ваши руки.

– Но выбросил ее я! – возразил Фирсов. – И проутку нельзя сказать, что она когда-либо имела человеческий вид.

– Думаю, это мне следует вас наградить за избавлениеот протухшей утки, – улыбнулась я.

– Считаете эту цену неприемлемой? –насторожился Иван Николаевич. – Я ее не с потолка взял, сходил в парусупермаркетов, сбегал на крестьянский базар, купил брошюру «Ценообразование нарынке птицы», посоветовался с приятелем-бухгалтером и с адвокатом. Юристсказала мне: «Олеся явилась первопричиной путаницы, следовательно,ответственность несет она. Но раз сестра не желает брать вину на себя, то ты,как ближайший родственник, можешь выплатить компенсацию пострадавшей стороне.Злого умысла не было и…»

– Ясно! После всех расчетов получилосьтридцать два рубля, – опять перебила я Фирсова.

– Тридцать один восемьдесят пять, – уточнилИван Николаевич. – Однако финансовый консультант сказал: в подобном случае приналичном расчете следует округлить сумму в вашу пользу. Пожалуйста, напишитерасписку.

Я покорно спрятала купюры в бумажник ипринялась царапать ручкой по бумаге. С таким кадром, как Фирсов, лучше неспорить.

– Отлично! – обрадовался Иван Николаевич,пряча полученный автограф. – Спасибо, что привезли мне пакет.

– Проверьте целостность содержимого, –попросила я.

Иван Николаевич прижал к груди сверток.

– Вам нужен документ о сдаче посылки в рукихозяина?

Я пожала плечами.

– Конечно, нет. Просто хочу убедиться, все лив порядке.