Я сдвинула в сторону пустую посуду, навалиласьвсем телом на столик и попыталась заглянуть лживой бабе в глаза.

– Понимаю, что вы избегаете воспоминаний опрошлом, боитесь потерять работу, место в общежитии и превратиться в изгоя.Удивительно, как вам удалось выжить на зоне, женщины жестче мужчин, пособницупедофила они должны были придушить в первый месяц ее пребывания в колонии. Новы, похоже, умный, хитрый, изворотливый человек, сумели выстроить отношения сзэчками, сделали выводы из случившегося и, сменив фамилию, решили начать жизньс нуля. Немного поздновато, но сейчас средняя продолжительность жизни женщин вРоссии увеличилась, а учитывая ваше телосложение, можно предположить, что вылегко перешагнете за девяностолетний рубеж. Только не будет ли вас на смертномодре мучить совесть? Я сейчас говорю не о жертвах насилия. Вдруг убийца лишитжизни вашего ребенка? Вы дадите ему возможность продолжать охоту на свою дочь,если не ответите на мои вопросы!

Тетка закурила новую сигарету.

– Знаешь, кой-чего я вспомнила из фурыкинскихбасенок. Рассказать?

– Сделай одолжение, – попросила я, тожепереходя на «ты». В конце концов, чего церемониться?

– Она девку родила в пятнадцать лет. Осуждаешьза такое? – прищурилась собеседница. – Небось шлюхой ее считаешь?

– Не судите, да не судимы будете, – неподдалась я на провокацию. – В молодости всем свойственно совершать ошибки, утебя не было матери, с которой ты могла бы посоветоваться.

– Да моя мать сука! – в запале воскликнулаПопова. Но мигом опомнилась: – Мы же о Фурыкиной болтаем, я-то здесь с какогобока?

– Конечно, конечно, – закивала я, – значит, еев ранней юности обманул первый возлюбленный…

– Ага, – согласилась баба. – Он женатый был,вежливый, воспитанный, цветы дарил… слушай, закажи сто граммов для легкогоразговора! Больше не попрошу!

Я поманила официантку. Когда та принесламаленький графинчик, Светлана Михайловна быстро опустошила его и сталарассказывать свою историю. Она старательно пыталась изобразить, что не имеет кФурыкиной никакого отношения, говорила о себе в третьем лице, но иногдазабывалась и произносила местоимение «я». Я же делала вид, что не замечаюоговорок и верю «сказочнице»: вроде все происходило не с ней, а с подругой позаключению.

В юности Светочки не было ничего особенного.Да, она росла без отца, с сильно пьющей матерью, которая предпочитала незамечать собственную дочь, но подобное случалось со многими. Света окончиланесколько классов и пошла в ФЗУ,[11] получила профессию сборщицы часов иочутилась на заводе. Такую работу многие считали хорошей, сиди себе в светломзале и ковыряйся пинцетом в механизме. Но Светлана была молодая, подвижная, ейхотелось хорошо одеваться, делать перманент в парикмахерской, веселиться ибегать на танцы, а не корпеть на конвейере. Поэтому она частенько прогуливала,и ее фото регулярно появлялось на доске позора. В конце концов бригадирнажаловалась начальнику цеха, а тот решил уволить девчонку-разгильдяйку. И тутвыяснилось, что у юной Светочки есть дочка, рожденная вне брака. Алена жила в деревне,на попечении прабабки. Светлана очень гордилась тем, что не отказалась отдевочки в родильном доме, а «воспитывает» ее, даже иногда, раз в полгода,навещает ребенка.

Светлану оставили на заводе, но с конвейера,где требовались аккуратность и внимательность, убрали, перевели в упаковщицы.Девушка потеряла в заработке, но не расстраивалась. Отстояв нудную смену,Попова неслась гулять, у нее было много веселых приятелей. Во время одной извечеринок Света встретилась с Алексеем Фурыкиным, и ее жизнь кардинальноизменилась. Леша был милиционером, он не пил, не курил, учился в институте навечернем отделении. Почему со всех сторон положительного Фурыкина привлеклабесшабашная Светлана? Любовь, как известно, зла. Кое-кто из общих знакомыхпопытался открыть парню глаза на его избранницу, но Алексей советов не слушал,женился на Поповой и удочерил Алену.

Замужество самым благотворным образом повлиялона безалаберную девушку. За короткое время она превратилась в идеальную супругуи заботливую мать. Алексей быстро продвигался по службе, Светлана обеспечиваладомашний уют, Алена ходила в школу. Спокойная, счастливая жизнь длилась не одингод, но потом дочь стала выходить из-под контроля…

Фурыкина облокотилась на стол и понизилаголос:

– Девчонка оказалась маньячкой! Она убиваладетей, а потом бежала домой и требовала, чтобы родители прятали трупы! Мурашкиот такого бегут, правда?

– Да уж, – протянула я. – И отчим с матерьюпокрывали малолетнюю убийцу?

– Верно мыслишь, – похвалила меня СветланаМихайловна. – Ребенок – это святое, ради кровиночки на все пойдешь. Когда Аленапопалась, родители взяли вину на себя.

– Шекспир отдыхает, – пробормотала я.

– Трагедия! – торжественно объявила Светлана.– Драма! Алексея, совсем невиновного, расстреляли. А мать, мою подругу,посадили, и мотала она срок до конца, никто ей условно-досрочного не дал. Засвою доченьку страдала! Каждый день в бараке молилась, счастье ребенкувыпрашивала!

Мутные глаза Светланы Михайловны наполнилисьслезами. Едва сдерживая гнев, я сказала:

– Душераздирающая повесть, вот только непойму, зачем родители взвалили вину на себя. Алене едва исполнилось десять, ейтюрьма не грозила. И ладно Светлана, но Алексей! Выходит, его расстреляли занесовершенные преступления. Думается, человеку не хочется умирать в расцветесил даже за родную дочь, а здесь приемная.

– Тебе этого не понять, – всхлипнула женщина.

– И жертвы-то были изнасилованы! – гнула ясвою линию. – Значит, в преступлении замешан мужчина.

– Нет, – уперлась Попова, – их просто резали,а менты про секс приписали.

– Да зачем? – поразилась я. – Какой смысл?

– Хотели Алешу с дороги убрать. Он в ментовкемногим из-за своей честности поперек горла встал, – каркнула СветланаМихайловна. – Обрадовались возможности убрать его и подставили.

– Однако, вы сильно любили дочь, – отбросивигру в «историю подруги-зэчки», сказала я, – Людмила Николаевна Филипповарассказывала мне, как жена Фурыкина пришла к ней, принесла кольцо невероятнойценности и попросила, чтобы Вадим Петрович убрал из дела все упоминания обАлене. И еще сказала: «Детей я заманивала». И это похоже на правду, посколькутрудно поверить в то, что десятилетняя девочка способна на неописуемо жестокиедействия.