– Ты думаешь: «Если я выйду за Ксандера, то исполню ее последнее желание».

– Все нормально, просто я немного нервничаю! – объявляю я.

У Поппи округляются глаза.

– У тебя только что была полноценная паническая атака. Я бы не сказала, что ты «немного нервничаешь».

Она права. Я просыпаюсь посреди ночи от кошмаров, с бешено колотящимся сердцем. Один сон повторяется особенно часто: я уже на полпути к алтарю, где стоит Джей, но он внезапно оборачивается, я вижу лицо Ксандера и с воплем выбегаю из церкви. Не нужно быть Фрейдом, чтобы это истолковать.

– Ты слишком торопишься, – мягко замечает Сэм. – Может быть, слегка притормозишь? Отложи свадьбу, пока не будешь совсем-совсем уверена…

– Отложить? – У меня чуть снова не начинается паническая атака. – Исключено! Мы уже решили! Ужин в «Кливдене», медовый месяц на Мальдивах, приглашения разосланы! И потом… я же разобью Ксандеру сердце! Так нельзя! Меня все возненавидят.

Куда ни кинь, всюду клин. Я в ловушке.

– Я обязана выйти за Ксандера!

– Не стоит выходить замуж из жалости, – замечает Сэм. – Соглашаться нужно, только если вы не можете жить друг без друга. Вот, например, я не могу жить без Мада. Я чуть не умерла, когда решила, что он погиб. Ты испытываешь к Ксандеру именно такие чувства?

Я сглатываю. Честно говоря, я наслаждаюсь жизнью в те вечера, которые мы проводим порознь. Да, Ксан просто супер, но он бывает слишком настойчив, и мне уже надоедает слышать непрерывные похвалы в свой адрес. И ведь мы еще по-настоящему не жили вместе! Ксандер ужаснется, когда узнает, что я способна целый день валяться в пижаме, смотреть ток-шоу и есть мороженое прямо из упаковки. Он любит Элли Эндрюс в стиле «степфордских жен», и соответствовать этому идеалу нелегко. При одной мысли о том, что придется так жить до конца дней, я готова закатить истерику.

– Ну? – настойчиво спрашивает Сэм.

Я устало закрываю глаза. Если я больше никогда не увижу Ксандера, будет грустно, но я, наверное, переживу. Но ведь союз с Ксандером гораздо лучше, чем всепожирающая страсть к Джею. Невозможно всю жизнь провести на грани эмоционального срыва. Несомненно, спокойствие и стабильность предпочтительнее.

– Не знаю, – шепотом отвечаю я.

– Если так, ты сама понимаешь, как должна поступить. Если ты сомневаешься, вот тебе подсказка, и, надеюсь, ты наконец решишься: Джей сегодня вечером возвращается в Штаты. Причем навсегда.

Я широко раскрываю глаза.

– Я думала, они с Рокси порвали!

– Да, – отвечает Сэм. – Но здесь ему нечего делать… ну или он так считает. В Америке Джея хорошо знают, и его ждет отличная карьера. Он говорит, что торчать в Англии больше не в силах.

– Тогда я не понимаю, отчего он в первый раз вернулся, – говорю я.

Поппи закатывает глаза:

– Он вернулся, потому что любит тебя, дурочка, причем небезответно, просто ты слишком упряма, чтобы это признать! Перестань уже использовать бедного Ксандера в качестве ширмы!

Сэм кивает:

– Джей тебя любит, Элли, но не рискнет портить тебе свадьбу, потому что думает, что ты счастлива с Ксандером. Поверь, он гораздо больше расстроился из-за того, что ты обручилась, чем из-за того, что Рокси залетела от другого.

Я тупо смотрю на обеих.

Джей любит меня? После всего случившегося?

– Почему он ничего не сказал?

– Потому что ты дала понять, что любишь Ксандера, – объясняет Сэм. – Нет, если это и правда так, – слава Богу. Пускай Джей летит в Штаты и там остается. В конце концов, ты к нему совершенно охладела.

Допустим. Но я не могу позволить Джею улететь, не помирившись с ним. Я избегала встреч, потому что по-прежнему испытываю кое-какие чувства, но мы не пара. Ксандер – все равно что коробка с овсяными хлопьями, а Джей – огромный шоколадный батончик, с которого хочется поскорее сорвать обертку и запустить зубы…

– Ты любишь моего брата? – спрашивает Сэм, прервав ход моих мыслей. – Если да, Элли, пожалуйста, сделай что-нибудь. Нестерпимо видеть, как вы оба мучаетесь.

Наши взгляды встречаются в зеркале. Я киваю. Конечно. Я любила Джея с тех пор, как мне было пятнадцать.

– Признайся ему, – твердо продолжает Сэм. – И забей на все остальное. Разберитесь наконец в себе, иначе так и останетесь в подвешенном состоянии.

И она права. Нельзя вечно жить, гадая, что было бы, если… Я не имею права выйти за Ксандера, не покончив предварительно с чувствами к Джею. Но… я вообще не могу выйти за Ксандера, потому что люблю другого! Голова кружится, и я вновь тянусь за спасительным пакетом.

– Он летит из Хитроу в восемь. – Сэм уже взяла быка за рога. – То есть осталось три часа. Через час он пройдет регистрацию. Если выедешь немедленно, то, возможно, успеешь его перехватить.

– Но как?… – Я качаю головой. На прошлой неделе «Эстер» наконец скончалась. У Сэм машины нет, а взять такси до Хитроу я не в состоянии.

– Я тебя отвезу! – восклицает Поппи, вскакивает и хватает меня за руку. – Поехали!

– В таком виде? – Я окидываю взглядом свадебное платье.

– Некогда переодеваться! Если гнать всю дорогу, мы только-только успеем к началу регистрации! Поехали же!

Я волокусь за ней на буксире, прежде чем успеваю хотя бы открыть рот и возразить. Пока Поппи нацепляет шляпу, Сэм набрасывает мне на плечи вонючее шерстяное пальто и надевает на ноги угги. Мы выходим во двор, в морозные февральские сумерки. Поппи только-только сдала тест на вождение и неделями бредила о гонках по автостраде, поэтому я в жизни не поверю, что поездка в аэропорт предпринимается исключительно ради моего блага. Я всего лишь манекен в свадебном платье.

– Удачи, – говорит Сэм, целуя меня в щеку. – Слушай свое сердце. Что бы ни случилось, мы с Мадом всегда придем на помощь.

Дверь захлопывается, и Поппи жмет на газ, восторженно визжа. Мы мчимся в Лондон со скоростью, достойной гонщика «Формулы-1». Я так крепко держусь за сиденье, что, наверное, на кожаной обивке навсегда останутся следы моих ногтей.

– Бли-ин! – вопит Поппи уже в двадцатый раз, сворачивая на шоссе. – Наконец-то ты признала, что любишь Джея!

Я киваю и замираю от ужаса, когда Поппи обгоняет какой-то «порше». Стрелка спидометра проходит отметку «110 миль в час», мимо проносятся темные поля, другие машины кажутся размытыми пятнами. Вскоре попадается огромный указатель, который гласит, что мы приближаемся к Хитроу. Во рту пересыхает. Что я скажу? Сумею ли убедить Джея, что я люблю его, что сожалею о прошлых ошибках и о том, что избегала встречи с тех самых пор, как он вернулся?

– Хитроу! – Издав радостный вопль, Поппи принимается лавировать на автостраде, пересекая полосу за полосой.

Я закрываю глаза и молюсь, пока она играет в пятнашки в потоке транспорта.