он решил, что дядя Коля точно уже не приедет, зря они с мамой только время теряют, давно бы уже сами до музея добрались, зазвонил мамин мобильный телефон.

– Да, спасибо, мы уже спускаемся, – сказала мама таким тёплым голосом, словно никакого значения не имело, что ждали они его почти два часа.

А потом, в лифте уже, вспомнил, что Николай Иванович знает номер маминого мобильника. Впрочем, удивляться тут было нечему: вдруг мама срочно понадобится начальнику по работе, когда она отлучится куда-нибудь. Но снова, уже покрепче, зацепило его, что Николай Иванович и не подумал извиниться за такое своё опоздание, сказал только, привычно хохотнув, что танки грязи не боятся. Вовка не понял, при чём тут танки, но снова получил возможность удостовериться, как хорошо, особенно холодной зимой, иметь свою машину, да ещё такую удобную, быструю. А когда пришли они в зал, откуда начиналась выставка, обо всём остальном и думать позабыл. И порадовался, что здесь они с дядей Колей, без него не так интересно было бы. Он, оказалось, здорово разбирается в оружии – и как какое называется, и как им пользоваться, и чем знаменито. Словно бы сам владел когда-то всеми эти саблями, шпагами, палашами, тесаками. Он и кавказское оружие знал не хуже русского – а в том, кавказском зале, кроме сабель, шашек и кинжалов были ещё ружья и пистолеты. Очень старые, конечно, сейчас никчёмные, но такие сказочно красивые – получше всяких новых.

Теперь дядя Коля, на которого Вовка раньше обиделся, снова начал ему нравиться, потому что умел тот не только солдатские анекдоты рассказывать и похохатывать, но и знал так много всего разного. Хотя, – догадался Вовка, – чему ж тут удивляться: был бы он дураком, разве сделали бы его начальником в таком большом управлении, где мама работает? Только – подумал вслед за тем – для этого, наверно, ещё что-то нужно. Вот папа, например, не глупей же дяди Коли, папины статьи даже в Москве печатались, но ведь не сделали папу начальником. Был бы папа начальником, не ездил бы по этим командировкам, тем более перед самым Новым годом. Потому, может, что папа ещё молодой, к дядиколиным годам тоже начальником станет, такую же машину себе купит? Все ведь не могут быть начальниками, кто ж тогда работать будет?

И тут Вовка вспомнил, что давно не думал об уехавшем папе. Очень этому удивился. И мама с ним о папе со вчерашнего дня тоже не заговорила ни разу. А ведь до Нового года так мало осталось. Чемодан большой вместо маленького взял зачем-то, не к добру это. Как же они тогда в Новый год без папы? И папа без них. Мама не говорит об этом, чтобы настроение ему не портить, в себе это носит? Но что-то не похоже, чтобы она так уж сильно переживала, за это дяде Коле тоже нужно спасибо сказать. Повезло, что в цирке он им встретился, отвлекает, развлекает их, на машине возит. Или мама просто вид такой делает?

У Вовки развязался шнурок, нагнулся он, чтобы завязать его, мама с дядей Колей вперёд ушли. Он выпрямился, сзади поглядел на них – и обомлел. Они держались за руки. Как ребята в садике, когда ведут их на прогулку. Или как папа с мамой. Стоял он, ноги словно приросли к полу. И всё уже знал. И что не случайно этот Николай Иванович в цирке рядом с ними оказался, и про чай, и про эту выставку, и про всё остальное. Но мама, мама… Неужели не противно ей держаться за руки с этим старым, толстым, с лысиной хохотунчиком?

Мама закрутила головой – потеряла его. Встретилась с ним взглядом, порозовела, убрала руку. Николай Иванович тоже обернулся, с прищуром посмотрел на него, шевельнул усами:

– Ты чего, дружок, там застрял?

Мама подошла к нему, тихо сказала:

– Ну чего ты?

– Ничего, – буркнул он. – Я домой хочу.

Подошёл и Николай Иванович:

– Что-то случилось?

– Он домой хочет, – ответила мама.

– Устал, что ли, боец? – противно, и как только Вовка не замечал это раньше, хохотнул Николай Иванович. – А мы ж ещё турецких оружейных мастеров не поглядели, там красотища такая! Чеканка обалденная!

– Я домой хочу, – повторил Вовка.

Николай Иванович, переглянулся с мамой, та едва заметно кивнула ему.

– Ну, домой, так домой, – шутливо отдал честь Николай Иванович. – Приказ начальника – закон для подчинённого.

Когда вышли они на улицу, Николай Иванович закурил. Вовка высмотрел, что щёлкнул он папиной зажигалкой. Или не папиной, похожей на папину? А потом, в машине уже, ещё одно встревожило: вдруг мама опять захочет пригласить Николая Ивановича в гости? Теперь уже не на чай, получится, а на обед. Вспомнились появившиеся вдруг в кухонном шкафчике конфеты и пирожные. Что-нибудь снова для него приготовила? Хуже того, придумает мама, как в прошлый раз, чтобы не она, а он, Вовка, его в гости позвал, не понять вот только, для чего она так делает, зачем это ей нужно. И твёрдо решил, что звать его ни за что не станет, как бы мама ни просила. К счастью, обошлось – Николай Иванович, высадив их, попрощался и уехал…

– Ты чего такой насупленный? – спросила мама, наливая ему борщ. А потом – точно как Николай Иванович недавно: – Что-то случилось?

Вовка без всякого желания отправлял в рот ложку за ложкой, не отрывая глаз от тарелки, не знал, что и как маме ответить. Неужели забыла мама, как встретились они тогда в музее взглядами, как сразу покраснела она и быстро высвободила свою руку? Считает она, что ничего не случилось? Или… Эта мысль вдруг ошеломила его не меньше. Или показалось ему, привиделось? Но нет, не могло такое показаться, отчётливо помнит он, как всё было. Может быть, просто совпало так: ну, как бывает, когда вежливый мужчина подаёт женщине руку, помогает ей. А он, Вовка, как раз в это время и увидел. Может быть, там перед ними ступенька, например, была, которую Вовка не разглядел? Не очень-то на это похоже было, но всё-таки… И ответил маме уклончиво:

– У него папина зажигалка, почему он не отдал её, разве у него своей нет?

– Я и не заметила, – хмыкнула мама. – Не приглядывалась.

– Скажи ему, чтобы вернул, – не отступал Вовка.

– Можно, конечно, – замялась мама, но… как-то нехорошо это получится, мелочно. Он, наверное, и внимания на это не обратил, подумаешь, зажигалка какая-то.

– Не какая-то…− начал Вовка, и сам себя прервал, заговорил о другом: – Папа скоро приедет?

– Не знаю.

– Но