Первым утром 1942 года я проснулась в счастливой уверенности, что Новый Свет принесет нашей молодой семье счастье и успех – так и оказалось, поскольку именно в 1942 году мама с Алексом начали свое восхождение в высшем свете.

Однако политические события 1942 года потрясли всех. На русском фронте немецкие войска вторглись на Кавказ и вели осаду Сталинграда – бои там шли много месяцев, и сотни тысяч мирных русских погибли от голода. Войска Роммеля нанесли тяжелые удары по британской армии в Северной Африке, принудив к унизительному отступлению аж до Эль-Ала-мейна. Несколько месяцев спустя, 8 ноября, воздушные силы под командованием Дуайта Эйзенхауэра и Джорджа Паттона приземлились в Марокко и встретили неожиданно яростное сопротивление немецких войск. Два дня спустя произошло событие, которое повергло в отчаяние всех французских эмигрантов: возвращаясь из школы ιι ноября 1942 года, я подошла к нашей двери и увидела заголовок лежащей на пороге газеты: “Немецкие войска вторгаются на территорию Виши”. Будучи патриоткой, я горько зарыдала. Они заняли юг Франции – моя родина занята врагом: за плечами у солдат, которые сражаются за Францию, нет ни пяди родной земли. Я молилась, чтобы герои моего детства: Кловис[107], Шарлемань[108], Жанна д’Арк, Генрих IV[109] – вернулись и спасли нашу страну. В тот год я была еще ребенком и горько оплакивала залитые солнцем дорогие моему сердцу места, где провела самые счастливые месяцы своей жизни. Что будет с нашим домом, с Марией? Выживет ли кто-нибудь? Я вспоминала свой голубой велосипед, жуткие поездки за молоком, – как счастливы мы были в свободной Франции… Ребенок и патриот во мне плакали вместе.

B 1940-1950-X годах воплощением американской элегантности, самым ярким из всех магазинов Манхэттена – за исключением разве что элитного универмага Bergdorf Goodman – был Saks Fifth Avenue. А полнее всего американская высокая мода была представлена в салоне “Модерн” на третьем этаже Saks – анфилада залов, отделанных резными панелями в стиле эпохи Людовика XV и бледно-голубым дамастом. Это была своего рода Мекка дамского туалета. Салон был основан в 1930-х годах, и правила им высокая и тоненькая блондинка Софи, модельер. Под ее руководством в довоенные годы салон стал выставкой парижской моды. Муж Софи, Адам Гимбель, основатель и президент Saks, пылкий франкофил, читал по одной французской книге в неделю и с началом Второй мировой войны ужасно страдал от разлуки с любимым Парижем. Когда война положила конец импорту нарядов, Софи начала сама создавать одежду. Но супруги Гимбель отчаянно желали вернуть своему магазину довоенный европейский шик и, встретив в 1942 году прелестную эмигрантку Татьяну дю Плесси, которая в тот момент работала у Генри Бендела, поняли, что сорвали джекпот.

В те годы шляпное дело процветало – мода на шляпки менялась быстрее, чем на любые другие предметы одежды. В английском языке выражением “старая шляпа” обозначают нечто безнадежно устаревшее. Одна из бывших редакторов Vogue рассказывала, что в 1940-е годы они с коллегами приобретали по десятку шляпок каждый новый сезон, чтобы соответствовать самым свежим веяниям, а прошлогодние головные уборы отдавали служанкам. Поэтому мастерство Татьяны было очень востребовано. Софи и Адам Гимбели были совершенно очарованы талантом и европейским обаянием Татьяны и тут же предложили ей делать шляпки для салона “Модерн” за 125 долларов в неделю, что было выше ее зарплаты у Бендела.

– Только не вздумайте учить английский, так вы больше продадите, – сказал ей Адам Гимбель, и мама с радостью последовала его совету.

Решение объединить таланты Софи и Татьяны принесло Гимбелям ошеломительный успех. Через несколько лет единственными конкурентами Софи в Америке были Мэйн Бокер[110]и Хэтти Карнеги[111], а с Татьяной могли соревноваться только Лили Даше[112] и Джон Фредерикс. В пеструю толпу клиентов Софи и Татьяны входили такие звезды, как Клодетт Кольбер, Марлен Дитрих, Мадлен Кэрролл, Айрин Данн[113]; светские львицы миссис Е. Ф. Хаттон, миссис Пьер дю Пон, миссис Джеймс Ван Аллен и миссис Чарльз Генри из Филадельфии; а также самые разные магнаты – Эсте Лаудер, Бетси Блумингдейл, Гарриет Дейч (наследница империи Розенвальд-Сирс-Робак) и Анита Мэй (жена основателя компании “Мэй”).

Татьяна и Софи превосходно дополняли друг друга. Яркие творения Татьяны придавали пикантность традиционно элегантным нарядам Софи; Татьяна могла, например, украсить зимнюю шапочку градусником или маленьким флюгером вместо привычного пера. И всё же ее головные уборы идеально соответствовали женственной моде 1940-х, потому что она глубоко понимала, что нужно женщине, и стремилась, чтобы ее творения были одновременно и соблазнительными, и удобными. Слава Татьяны, согласно журналу Christian Science Monitor, основывалась на том, что “ее шляпки, какого бы размера они ни были, идеально сидят на голове. В работе Татьяны фантазия сочетается с превосходным вкусом: дизайнер всегда заранее знает, как женщина будет чувствовать себя в ее шляпке”. И напротив: “Шляпы Лили Даше и Джона Фредерикса отличаются экстравагантностью и не всегда удобны, – пишет историк моды Розамунд Бернье, которая в 1945 году купила у матери полдюжины шляпок. – Шляпы Татьяны никогда не выглядели кричаще – у нее был идеальный вкус, и она безошибочно определяла, что вам пойдет”.

Софи и Татьяна мгновенно сдружились. Они обе погружались в работу с головой и обычно обедали в кабинете у Софи. Хелен О’Хаган, которая отвечала за связи с прессой, вспоминала, что и Софи, и Татьяна любили поговорить, но Татьяна всегда стремилась быть в центре внимания.

– Она без конца рассказывала, кого встретила в гостях, и кого надо с кем сажать на приемах, – рассказывала Хелен. – Потом они обсуждали запланированную на выходные партию в бридж – кого пригласить. Когда Татьяна занимала сцену слишком надолго, Софи толкала ее и говорила: “Тате, тише! Дай и другим сказать!”