Револьвер беглого каторжника Полетаева уже смотрел прямо в лицо беглому каторжнику Берсеневу. Много дней назад – а может, совсем недавно, вот только вчера, они в камере пересыльной тюрьмы спасли друг другу жизни.

– Борис! – рявкнул Костров. – Какого черта? Стреляй!

Винтовка вздрогнула в руках Берсенева. Он понимал – у Полетаева есть все шансы выстрелить раньше.

Но чуть дрогнула и рука Полетаева. Не слушая Кострова, даже не обернувшись на его рявканье, Борис медленно опустил револьвер.

– Та-ак… – протянул он. – Так, значит… Такой номер…

Замерев на месте, Кречет лихорадочно пытался понять, что происходит и как нужно действовать ему.

Оба стояли спинами к безмятежно журчащему ручью. И не видели, как лежащий у воды Федор Рогожин приоткрыл глаза. Не заметили этого и террористы – каждый из них тоже старался найти мгновенный выход из непонятно почему осложнившейся ситуации. Рогожин между тем повернулся на бок, затем – лег на живот. Впереди, всего в нескольких метрах, расплывались перед глазами люди в синих мундирах. Стиснув зубы и стараясь не думать о пылающем внутри огне, Рогожин, помогая правой руке левой, начал наводить ствол на ту фигуру, которая стояла ближе.

Дальше все произошло разом и в несколько секунд.

Не думая о последствиях, поняв только – Полетаев готов начать менять расклад, и перемены явно грядут не в его пользу, Костров вскинул оружие, наведя дуло на Бориса и выстрелив от пояса. С такого близкого расстояния промахнуться было невозможно: Полетаев, боковым зрением уловив движение, развернулся, собираясь защищаться, но не успел – пуля из его револьвера ушла в землю.

Борис еще оседал, а Костров уже в повороте нацеливался на новую мишень – Алексея Берсенева.

Отчаянный выстрел Рогожина цели не достиг, но отвлечь Кострова на спасительный для Берсенева миг ему удалось. В следующее мгновение Берсенев прыгнул в сторону, нога попала на камень, и, потеряв равновесие, Алексей упал, роняя в падении винтовку.

Поручик Кречет вступил в перестрелку на секунду позже остальных – и она чуть не стала для Антона роковой. Не увидев, откуда в него стреляли, Костров ловко переместился, уходя с линии огня, одновременно паля в поручика, и тот упал на одно колено, схватившись за окровавленный бок.

Помощь пришла, откуда ее точно не могли ожидать: подхватив ружье Багрова, лежавшее у ее ног, Лиза, где-то внутри себя дивясь собственному хладнокровию, вскинула его. В голове зазвучали слова, которые говорил ей Берсенев, давая на полигоне уроки стрельбы.

Выстрел – и пуля, к удивлению и ужасу Лизаветы Потемкиной, впилась Кострову прямо в затылок.

Закричав, девушка отбросила ружье в сторону.

Снова выстрел – это не унимался тяжелораненый, но удивительно живучий Рогожин.

Подхватив упущенную винтовку, Берсенев легко поднялся, со своего места взял врага на прицел…

Громыхнуло.

Федор затих, теперь уже – навсегда.

Это был последний выстрел, прозвучавший в ущелье. Сразу стало тихо-тихо, привычно журчал тонкий ручеек на камнях да где-то далеко подала несколько раз голос какая-то одинокая лесная птица…

4

Перевалило за полдень, когда Берсенев наконец управился со всеми делами, которые после боя полагалось сделать перво-наперво.

Кроме старательно уложенных под брезентом винтовок, спасших им с Кречетом жизнь, в хибаре нашелся вещмешок с несколькими банками тушенки, сухарями, кулечком крупы и даже головкой рафинада. Но больше, чем продуктам, Алексей обрадовался другой находке – упакованным и сложенным там же чистым бинтам, в которые кто-то из участников предыдущей экспедиции замотал баночку с йодом. Лиза, тут же напомнив о своей благотворительной работе в частном госпитале, быстро, ловко и уверенно промыла рану Антона, обработала йодом и перевязала. Со стороны Берсеневу показалось, что его жена, пускай даже родовитая дворянка, занималась перевязкой огнестрельных ран всю свою взрослую жизнь.

К счастью, пуля прошла навылет, хотя рана кровила обильно и, что намного хуже, сильно болела. Кречет сетовал на свою неловкость, хотя и уверял: заживет скорее, чем они думают, и теперь не только Берсенев может гордиться боевыми ранами. Трупы Алексей перетаскивал по ущелью сам, решив оградить Лизу от этого сомнительного даже для много пережившей девушки занятия. К тому же она нашла себе занятие: Борис Полетаев хоть и с пулей в груди, но все-таки пока жил. Его Алексей со всей осторожностью переволок в хижину, под какую ни на есть крышу.

Остальных Берсенев по одному перетащил к хибаре, где уже образовалось что-то вроде местного приискового погоста. Лопата здешний грунт брала плохо, и Алексей, немного подумав, поступил так же, как его предшественники: как мог, обложил трупы Багрова, Рогожина и Кострова камнями.

Пока шло импровизированное погребение, Кречет сидел у хижины, разглядывая находку в жестянке – ведь ради этого его сюда послали. В драгоценных камнях он совсем не разбирался. Но готов был поверить словам Багрова: здесь могло вполне хватить на жизнь. Причем – не одному человеку. И если это только небольшой улов, то стоит лишь начать разработку… Хотя Лиза, пускай поверхностно, но все же – сведущая в подобных делах, охладила его пыл: работы здесь не на один месяц, и дай бог, если к началу следующего, семнадцатого года, прииск сможет полновесно заработать.

«Ну, в конце концов, содержимого жестянки вполне хватит для отчета о выполненной миссии», – рассудил поручик.

– Ты вернись сначала, – философически рассудил Берсенев. – Подумай заодно, как и что станешь докладывать.

– Тоже верно, – согласился Кречет. – Тут голову поломать придется… Давайте другое решать: тут остаемся или уходим к заимке?

Из хижины простонал Полетаев. Почти сразу же появилась Лиза, поправляя на ходу волосы под платком. Присела рядом, прижалась плечом к плечу Бересенева.

– Я, господа, все-таки мало смыслю в огнестрельных ранах и медицине. Но, по-моему, его тоже можно спасти.

– Попробуем, – вздохнул Алексей. – Он, конечно, висельник. Но не бросать же его здесь.

– Как ты себе это представляешь – тащить его за собой?

– Ты ранен. Лиза – женщина. Но если навалимся втроем, уж как-нибудь вытащим его наверх, – рассудил Берсенев. – Носилки соорудим, до темноты, надеюсь, до заимки дохромаем. Там все-таки надежнее, чем здесь, в хибаре.

– И дальше что? Вы с Лизой потащите его в Китай? Или я поволоку твоего спасителя через болота?

– Значит, придется возвращаться всем вместе… Не сразу, конечно. Ты оклемаешься немного.

– Куда же мы вернемся?

– Хотя бы до деревни, – пожал плечами Алексей. – Или сколотим плот, сплавимся вниз по реке. Потом, что значит – спаситель? Будь на его месте кто другой, пусть даже Федька Рогожин… Признайся, Антон, ты бы бросил здесь умирать Рогожина? Или, положим, на заимке? Нет, будем нести, пока сил хватит.