Берсенев поднял голову, попытавшись представить, как все это будет выглядеть с высоты птичьего полета. Никакой другой аналогии, кроме как с вулканическим кратером, в его голову не пришло.

А вот Кречета совершенно не занимало само ущелье. Его вообще больше ничего не занимало – внизу, на каменистом дне, маячила деревянная хибара. Сейчас они стояли на высоте примерно в три человеческих роста, и отсюда Антон ясно видел не только хижину, но и несколько сложенных из камней холмиков, слишком явно напоминающих могильные. Уже ни на кого не глядя, поручик поспешил вниз, удерживая баланс руками в воздухе, словно канатоходец.

– Куда?! – выкрикнул Багров, щелкая затвором.

– Оставь, дядя Матвей! Куда он денется? – Рогожин даже легонько опустил рукой ствол ружья подельника. – Пошли-ка лучше за ним. Сдается мне, не зря ковырялись…

– Тогда этот пускай вперед идет! – Багров указал стволом на Берсенева. – Я его за спину не пущу!

Пожав плечами, Алексей двинулся за Антоном.

Тот уже спустился на дно, перебрел ручеек, вода которого еле доходила ему до щиколоток, приблизился к хибаре и холмикам. Вблизи было видно: возле двух воткнуты в каменистую почву самодельные деревянные кресты, а третьего холмика как такового не было: просто лежал на земле человек, обложенный камнями с разных сторон, его глаза мертво смотрели в безоблачное небо.

– Похоже, Яшка Шкворнев, – проговорил подоспевший Багров – он тяжело дышал, стараясь не отпустить пленников далеко. – Всех похоронил. Себя тоже хотел… Чтобы звери не добрались.

– Сам себя камнями заваливал? – переспросил Алексей, все еще отказываясь такое понимать. – Он что же, почувствовал, что умирает, и…

– Так и выходит, – подтвердил Багров.

– От чего они умерли?

– Кто знает… То ли болотная лихорадка схватила. Болота здешние… Сами видели, чего я… То ли места здесь, и правда гиблые. Проклятые, – Матвей огляделся. – Они, как я погляжу, тут серьезно обосновались…

Вокруг хижины в беспорядке валялся инструмент – кирка и лопата. Чуть поодаль, в том месте, откуда, как уже понял Кречет, речечка вытекала из-под земли, виднелась горка разрытой породы. Тем временем Федор Рогожин отодвинул самодельный притвор и, пригнувшись, скрылся внутри хижины.

И почти сразу же оттуда донеслось удивленное и радостное:

– Слышь, дядя Матвей? Глянь-ка!

Теперь ни его, ни Багрова пленники уже не занимали.

Матвей шагнул к хижине навстречу Федору – тот вынес жестянку, почти доверху наполненную какими-то камешками. Даже с того места, где стояли Кречет с Берсеневым, было видно – глаза Рогожина светятся так же, как солнечные лучи на рассвете.

Антон и Алексей быстро переглянулись.

Свет лучше падал как раз на то место, где журчал ручей. Чтобы подойти туда, нужно было отойти от хибары. Шагов на десять, не больше. Полностью поглощенный находкой, Рогожин, уже ни на кого не глядя, отошел подальше от хижины, больше не преграждая к ней путь.

Багров стоял рядом с ним, ступив одной ногой в воду. Цапнул первый попавшийся камушек из жестянки, повертел перед глазами, прищурившись на солнце.

– Гляди ты… Никак самоцвет! Рассыпной, я такие видал…

– На сколько тут?

– На много, Федя… Прорва это, понял, нет? Тьма!

– И ежели это не все…

Дальше Берсенев и Кречет уже не слушали – перемигнувшись, быстро, в два прыжка, оказались у входа в хижину, по очереди нырнули внутрь.

Убежище хлипкое, ненадежное. Осаду здесь не выдержать. Но кое на что хибара все-таки сгодиться могла.

– Ты о том же подумал? – спросил Антон, обшаривая взглядом углы.

– Так точно, поручик Кречет. Не может быть, чтобы люди пошли в тайгу без оружия! И у могил ничего нету…

– У стены посмотри!

И верно: в дальнем правом углу, как раз у стены, лежало что-то, старательно накрытое широким куском брезента.

Снаружи вдруг послышался резкий и громкий выкрик Рогожина:

– Э! Слышь, чего вы там схоронились? Задумали чего? Так это зря!

Берсенев шагнул к стене хижины. Сквозь щели в стенах он увидел, как Федор, по-прежнему сжимая в одной – левой – руке жестянку с алмазами, правой нацеливал обрез на дверной проем. Тем временем Багров, взяв ружье наперевес, принялся обходить хибару.

– Федька, не держись за камни, твою мать! – прикрикнул он при этом.

Рогожин, словно только что вспомнив о добыче, осторожно наклонился, стараясь не спускать глаз с хибары. Опустил жестянку на камни у ручья. Не сдержался – пальнул прямо в стену. Пуля пробила дыру в полуметре от Берсенева, тот шагнул влево, уходя с линии огня.

– Есть!

Обернувшись, Алексей увидел сидящего на корточках у противоположной стены Кречета. В приподнятой руке поручик победно сжимал винтовку – под брезентом их лежало три.

– Держи!

Бросок – чуть подавшись вперед, Берсенев ловко поймал оружие на лету, машинально определил – автоматическая, конструкции господина Федорова, такие образцы прошли испытания совсем недавно, неплохо первопроходцы вооружились… Привычным движением передернул затвор, досылая патрон в патронник, вскинул оружие, бросил через плечо:

– Антон, держи левый фланг!

– Есть, мой генерал! – задорно выкрикнул Кречет, занимая позицию у дверного проема.

Федор Рогожин стоял ровно. Похоже, ни он, ни Матвей Багров подумать не могли, что в хижине ее покойные хозяева могли припрятать оружие. Бандиты явно растягивали удовольствие, надвигаясь на хибару с двух сторон.

Берсенев выстрелил, не целясь – просто резко шагнул в дверной проем, наставив ствол в сторону Рогожина.

Одновременно с ним Кречет, изо всей силы двинув ногой по стене хибары и делая пролом в стене, пальнул в Багрова, который, также не особо осторожничая, пытался зайти с тыла. Две винтовки грянули хором.

Так и не успев понять, что произошло и как пленникам удалось вооружиться, Федор замер, опустив голову и с удивлением глядя на красное пятно, которое расплылось на груди. Потом поднял голову, взглянул на стоявшего в дверном проеме Берсенева скорее с обидой, чем с ненавистью. Качнулся. И, не выпуская обреза из руки, рухнул на камни. Чудом умудрившись при этом развернуться на бок – теперь он лежал затылком к хижине.

Антону повезло меньше – его противник, Матвей Багров, в самый последний момент пригнулся, поклонившись пуле, и стрельнул в ответ, тоже наугад. Затем увидел, как рухнул Рогожин, присел, метнулся в сторону и слишком шибко для своего возраста побежал к выходу из ущелья, в один прием перепрыгнув через ручеек, уже гнавший по течению воду, окрашенную кровью лежавшего у самой воды Федора.

– Уйдет ведь… – пробормотал Кречет, перезаряжая винтовку. – Уйдет…