– Благородно, – без доли иронии, полностью отдавая себе отчет, что поступил бы так же, проговорил Кречет. – Только о себе вы подумали?

– Ты о чем?

– О том, что беглый каторжник Берсенев и его сообщница Потемкина возвращаются в руки полиции.

Ответил Берсенев не сразу. Лиза тоже промолчала.

– Да, – признал наконец Алексей. – Если мы будем бегать – останемся беглыми. Но если вернемся и сдадимся, власти обязаны будут пересмотреть мое дело.

– Он прав, Антон, – горячо подхватила Лиза. – Право, надоело бегать! От Кирилла, от полиции, от закона… Тем более, что ты вернешься не с пустыми руками. Всем вместе нам есть что рассказать.

– Ох, Лизавета, не будь наивной… – отмахнулся Кречет. – Станут тебя слушать. И меня заодно.

– Алексей ведь невиновен!

– Об этом, Лиза, знает только сам Алешка. Ну, еще мы с тобой. Покойный Федотов поверил. Этого мало.

О стену хижины изнутри громко стукнули. Снова донесся стон.

– Хочет чего-то пациент твой, – покачал головой Антон.

Испепелив поручика взглядом, Лиза поднялась и скрылась в хижине.

Однако через несколько минут выглянула, сказала тревожно:

– Алеша… Он зовет… Сказать что-то хочет. Важное.

Когда Берсенев и Кречет вошли за Лизой и склонились над раненым, Полетаев слабой рукой коснулся повязки на груди, хрипло простонал.

– Слышал я все… Вас… Девушка… права… Мне теперь, правда, амба… Только пока я живой… Думал, бросите подыхать…

– Ты за этим позвал? – спросил Кречет. – Тогда на здоровье, благодарить не за что пока.

– А я и не буду… Не умею… Берсенев вон знает… – раненый попытался изобразить улыбку на потрескавшихся губах. – И я кое-что знаю… Костров хвалился… Это ведь он тебя, офицер, под цугундер…

– Кто? – Берсенев кивнул в сторону погоста. – Костров?

– Выше бери… Костров – пешка… И я… как оказалось… Там другой человек… Оглобля… Трудно не заметить дылду такую… А видишь, не замечают… Я знаю… Узнал… Видел… Он приказал Кострову… Его сдавайте… Только так…

Все трое быстро переглянулись.

– Говорить можешь дальше? – быстро спросил Берсенев, даже попытался потрясти раненого за плечо, но Лиза сердито хлопнула его ладонью по руке. – Как зовут, где искать? И как тебе поверят?

Улыбка на лице Полетаева стала немного шире.

– А я умираю… Мне нету смысла сейчас вам тут врать… Оговаривать кого-то… Вы уж достаньте его… От меня привет… Бумага… Пишите, как показания… Палец приложу… Так наверняка…

Другой бумаги, кроме топографической карты, взятой у мертвого Кострова, не нашлось. У него же в кармане завалялся огрызок химического карандаша.

Полетаев говорил. Остальные, затаив дыхание, слушали. Лиза старательно записывала.

Пока решали, нести раненого к заимке или переждать ночь здесь, Борис тихо умер – на губах напоследок появились кровавые пузыри.

Похоронили его здесь же. Сами все-таки двинулись, несмотря на опускающийся вечер. После всего услышанного нужно было перевести дух и очень многое обсудить.

У Алексея Берсенева появился маленький, однако шанс – доказать-таки свою невиновность. Если, конечно, они доберутся до Петрограда без ненужных приключений…

1

В Северную столицу Кирилл Самсонов возвратился только в первые дни лета.

Когда его, пьяного, привезли из Даниловки в Красноярск по указанию Говорухи, и он очухался в своем «люксе» красноярской гостиницы, то еще бушевал – ворвался в кабинет обер-полицмейстера, что-то требовал, так и не вспомнив потом, чего именно. Только есть передел всему. Как терпению Воинова, так и силам самого Господина Медведя. Во время того громкого разговора Савелий Кузьмич таки поднес дорогому гостю большую рюмку водки, но сразу же сказал, стараясь быть мягким и убедительным одновременно: всегда, мол, рады видеть вас, Кирилл Прохорыч, но сколько ж можно, побойтесь Бога, имейте совесть, окажите такое же уважение, которое оказывают здесь вам…

Сознание Самсонова, все эти дни замутненное, поначалу плохо принимало увещевания того, кто, как Кирилл знал, обязан семье Самсоновых очень многим. И если бы он сам не утомился от длительных алкогольных упражнений, кто знает, когда бы дошли до него слова Воинова, и дошли ли бы вообще. Но все сложилось, Кирилл даже почувствовал облегчение, признав собственное бессилие в кабинете обер-полицмейстера, согласился отправиться в баньку, прийти в себя и только тогда решить, что делать дальше.

Отлеживался Кирилл до следующего вечера, никого не желая видеть. Потом Воинов сам послал за ним, и лишь тогда, за ужином, Самсонов узнал: начальник сыскной полиции Говоруха с небольшим отрядом сидит в Даниловке, дожидаясь возвращения экспедиции Кречета из тайги. Ему даны четкие распоряжения: Лизавету Потемкину от остальных отделить, обращаться бережно, доставить в Красноярск, в распоряжения лично обер-полицмейстера.

Это – если она вернется, обмолвился при этом Савелий Кузьмич. Кто знает, что они там удумают.

Конечно же, Воинов не возражал, чтобы Кирилл остался в городе, дожидаясь вестей от Говорухи. Только не сдержался, погрозил пальцем – ни-ни, уж попридержитесь, мол, Кирилл Прохорыч…

Но из тайги так никто и не вернулся…

Воинов не возражал, когда Самсонов предложил на свои средства снарядить и отправить в тайгу поисковую группу. Был лишь против участия в поисках самого Кирилла, поручив руководить поисками все тому же Говорухе. Почитай вся деревня знала, куда отправилась экспедиция. Только вот после того, как никто не вернулся, найти проводника, отважившегося повести группу к гиблым местам, стало много сложнее.

Затянулся поиск еще на три дня, но группа таки добралась до заимки у подножия Медведь-горы, отыскалась рядом свежая могила, в ней – труп, опознанный как Григорий Федотов, чудь дальше – еще два мертвых, с обглоданными лицами. Понятное дело, дальше никто идти не рискнул. Говоруха, пересказывая все это Самсонову, рапортовал аккуратно, с выводами был осторожен, однако склонялся к мысли, что эта попытка найти алмазы закончилась так же, как и все предыдущие – плохо.

Кирилл же счел полученные сведения для себя утешительными. Ведь мертвой Лизу никто не видел. Пусть даже Говоруха отдал ему медальон, найденный в углу заимки. Самсонов узнал его: Лиза носила у сердца маленький портрет матери. Только это лишь подтверждало, что девушка вместе со всеми добралась до заимки. Что дальше? А вот тут никто не скажет. Пока, во всяком случае…

Еще некоторое время Кирилл оставался в Красноярске, пытаясь собрать новую экспедицию, продолжая поиск. Однако найти желающих отправляться в пугающую глушь уже не мог, да и Говоруха убедил: знать бы еще, где искать, не облаву же в тайге на сто верст проводить. Рационализм к Самсонову к тому времени уже вернулся, он окончательно пришел в себя от потрясений мая и решил наконец уехать.