Так, это не то... Опять не то... Всю жизнь не то... Млять, и зачем я столько всякого с собой таскаю?! Хрен чего найдешь! И ведь ничего не выкинешь — все нужное! О, нашел! Довольно улыбнувшись, откупорил флакончик с нежно-голубой жидкостью.

— Это... — переминаясь с ноги на ногу, несмело обронила Глориоза, привлекая мое внимание.

По ее виноватой моське было видно, что она сожалеет о своем дерзком поведении и о желании поразить меня мощью своих сородичей, которое едва не привело к трагедии. Однако признавать свою ошибку девушке не хотелось и она, видимо, искала способ сгладить острые углы. Правда пока, судя по всему, ничего дельного не придумала... Залпом осушив бутылек, поморщился от противного вкуса и, бросив его обратно в сумку поднялся на ноги.

— В следующий раз своей задницей рискуй, а не чужую подставляй, — назидательно проговорил я, подходя ближе к Лорику. — А если не хочешь, то думай, что говоришь и о том, к каким последствиям это может привести. Иначе накажу, поняла? — хмуро посмотрел на девушку.

— Да... — она лихорадочно закивала, прижимая посох к пышной груди.

Судя по смущенному румянцу на щеках, слова о наказании Глориоза восприняла не совсем так, как я рассчитывал. Вот же развратница... Вздохнув, покачал головой и повернулся к Прянику. Пора уже было и с ним окончательно разобраться. И чего он вообще сюда приперся? Как вообще Ириска умудрился завлечь в свою компанию того ледяного гиганта и этого горняка? Где они умудрились пересечься? Хм-м, наверное, это так и останется для меня тайной, покрытой мхом и мраком... Ну и ладно! Без этого забот хватает!

— Эй, Редькавротон, — окликнул я мрачного Пряника. Кажется, имя его звучало как-то иначе... Ай, пофиг! Как смог, так и выговорил! У меня вообще память на эльфячьи имена хреновая...

— М-м? — горняк угрюмо посмотрел на меня. Даже поправлять не стал. Видимо, понял, что это бесполезно...

— Ты-то тут, какими судьбами? — как бы между делом, спросил я, поднимая с земли испорченную куртку и окидывая ее критическим взглядом. М-да, жаль, хорошая была вещь...

— Прости, — вновь тихо всхлипнула Нари, стирая с лица последние слезы. Наконец-то, успокоилась...

— Забей, — сдержанно улыбнулся эльфийке и вновь переключил свое внимание на подгорного кирпича. — Ну и? — вопросительно изогнул бровь в ожидании ответа.

— После моего поражения на арене, Аконит потерял обеих внучек и винил в этом меня, — с явной неохотой начал пояснять причину своего появления... Нет, имени я его не вспомню. Надо придумать что-то попроще... О! Редькой будет! — Прихватив один из защитных амулетов, я едва унес ноги и миновал казни. Теперь вход в подгорное царство для меня закрыт... — тяжелым взглядом буравя пространство перед собой, мужик удрученно вздохнул.

М-да, ему не позавидуешь — был героем, а стал ничтожеством, которое не смогло отстоять силу и мощь своего народа. А ведь больше всех кричал, что прикончит меня. В итоге опозорился, и я ушел сразу с двумя царскими внучками. Не удивительно, что Аконит взъелся на него...

— Это все, конечно, печально и я тебе дико сочувствую, — мой голос буквально сквозил безразличием к неприятностям громилы. Своих проблем, как грязи! — Но я-то здесь причем? Бой был честным... Хотя, нет... — я нахмурился и деловито фыркнул. — У тебя изначально имелось преимущество, поскольку я был болен и ваш гигантский булыжник тянул из меня силы. Но ты все равно проиграл! Победа за мной! Так что, если хочешь кому-то предъявить претензии по поводу своих проблем, то предъяви их себе, — многозначительно посмотрел на Пряника, доставая из сумки артефакт колесницы. Надоели они мне все до чертиков. Домой хочу!

— Я пришел не за жалостью, — смерив меня презрительным взглядом, насмешливо хмыкнул горняк. — Объединившись с этим степным доходягой, я надеялся на твою смерть. Причем от чужой руки... — уточнил он, намекая на то, что не собирался подставлять свой народ под кару Всевышних. Неожиданно умно для такого тупицы! — А после того, как они бы прикончили тебя, я бы освободил внучек Царя. Вернув их в Подгорный город, я бы доказал свою силу и заслужил бы прощение Аконита.

— О-о-о! — впечатлено протянул я, делая вид, что восхищен его задумкой. Нет, мозгов ему явно не доставало... — В твоем, несомненно, продуманном плане, изначально была ошибка, — не скрывая ехидства, проговорил я.

— И какая же? — после недолго молчания и безуспешной работы мысли, которая отразилась напряжением на суровой мордафели, озадачено спросил верзила.

— Даже, если бы, вам удалось завалить больного дракона объединенной группой эльфячьих рожь, как бы ты увел Орхидею и Мальву обратно, в ваш прогнивший до основания город? — сложив руки на груди, вопросительно изогнул бровь. Мне действительно стало любопытно, как? В том, что этот упырь совершенно точно не справился бы с Булочкой, которая наверняка бы отказалась идти с ним, я даже не сомневался. Но была и еще одна засада, о которой Редька, судя по всему, не подозревал...

— Я бы смог их убедить вернуться, — Пряник самоуверенно ухмыльнулся, демонстративно поглаживая внушительную секиру. Видимо, он привык все решать с позиции силы...

— Допустим, твой «аргумент» сработал, — насмешливо хмыкнул я. — Но как бы ты провел их от моей пещеры до входа в ваше подземное царство? С одним амулетом-то на троих, м? Там же несколько дней пути...

— Это не проблема! — отмахнулся горный эльф. — Внучки нашего Царя особенные! На них Божественное проклятье нашего народа не действует! — с некой гордостью заявил туповатый кирпич. Интересно, он сам додумался до такой бредятины или подсказал кто?

— Да ну? — наиграно-изумлено вскинул брови, старательно сохраняя самообладание, чтобы не высмеять этого упыря. Нет, исключения, наверное, допускались, но мои горняшки точно не относились к их числу. Я знал это наверняка!

— Они покинули город в разгар дня, и солнце не обратило их в камень, — громила посмотрел на меня, как на убогое ничтожество, которое посмело покуситься на святое — царских внучек, которых даже божественное проклятье обошло стороной. Ага, как же...

— Они не обратились в камень, потому что я провел обряд на Духовную Связь и стал их проводником, — отчеканил я, каждым словом, словно забивая гвоздь в крышку гроба гордости этого балбеса. — И если бы вашей шайке удалось меня убить, то моя пещера,