— Могут, только я вот думаю, что чудище могло следить за нами. Не раз видел, как сороки паникуют, и происходило это неподалеку от нас.

— Сорокам не нужно чудовище, чтобы ругань затеять.

— Нет, эти сороки явно не зайца пугались. Мне так показалось.

— И откуда ты в сороках-то разбираешься?

— В лесном дозоре четыре года провел, нахватался полезного.

— И чудовищ встречал?

— Нет, я же не на Такалиде служил. Что это за тварь вообще? Если она такая же громадная, как эти следы, парни не зря перепугались. Тут любой храбрец поседеть может.

Патавилетти вопросительно уставился на мага, за ним, как по команде, туда же начали поглядывать и все остальные, справедливо полагая, что более информированных людей в отряде не найти. Тот, безошибочно угадав невысказанный вопрос, пожал плечами:

— Я совершенно не разбираюсь в следах, но на Такалиде могли уцелеть древние звери. Собственно, так оно и есть.

— Откуда знаете?

— Доводилось слышать, что последняя экспедиция встречала тут разное. Лэрд Далсер очень интересовался ее материалами, ну и я полюбопытствовал как следует, когда начал его разыскивать. Сама экспедиция давно забыта, но есть новости и посвежее. Всего лишь года три назад с Серебряных островов привезли череп куджума. Не такая уж редкость, но тот был очень свежим. Даже зубы блестели, будто у живого. Купец, который продавал его, уверял, что зверя убили, когда он напал на лагерь искателей древностей. Правда, потом рассказал, что у местных была и другая версия — зверя убило молнией в грозу, серебряные нашли его по туче воронья, что слетелась со всей округи.

— Никто никогда не встречал куджума. — Патавилетти покачал головой. — Лишь древние статуи находили и кости. Некоторые всерьез верят, что они повышают мужскую силу, и потому порошок из них ценится на вес серебра. Я думаю, что все это чепуха.

— Мой отец подделывал снадобье для слабых мужчин, перемалывая свиные кости на мельничных жерновах, — ухмыльнулся Даскотелли. — Дураков, которые верят, что настоящую кость куджума можно купить за полцены, а то и меньше, хватало.

— Я не один раз слышал эту историю. А еще слышал, что отца твоего повесили.

— Его не из-за этого с веревкой познакомили.

— А я слышал, что и это тоже припомнили.

— А то, что куджум может в одиночку порвать сотню воинов в латах и при конях, слышать никогда не доводилось?

— Язык прикуси, — нахмурился Патавилетти. — Если никто никогда не видел живого куджума, откуда про такое могли узнать? Да и не верится, что у серебряных нашелся отряд, который мог бы управиться с таким опасным чудовищем. Слышали, что маг сказал? Это просто древний Зверь. И неважно, какой, мы ведь не из тех, кто зверья боится. До нас ему очень далеко. Он всего боится, раз на глаза не показывается. Ходит вокруг, приближаться не осмеливается. Наверное, перепугался куда больше, чем эта пара олухов, и уже забился в глубокую нору.

Кроме вечно дерзкого Даскотелли, никто рта не открывал, но взгляды воинов Патавилетти не понравились. Очень уж красноречивое выражение практически у всех. Не по душе им, что пришлось задержаться в таких опасных землях. Одно чудовище уже встретили, а в мыслях выдумывают сотню новых, которых вот-вот повстречают. При потерях больше половины отряд принято отводить на отдых и пополнение, и это правило ввели не зря, кровь товарищей — хуже, чем нашептывание предателей. И чем больше крови проливается, тем больший бардак в головах.

А если в голове бардак, до совсем уж нехорошего рукой подать…

Бунт в рядах спайдеров — явление исключительно редкое. Последний случился лет десять назад, если не больше, и не хотелось бы, чтобы очередной начался прямо здесь. Виноватых в таком случае отыскивают легко, и помимо зачинщиков, под раздачу идут ни в чем не замешанные командиры. Виноват в том, что допустил бардак в своем отряде, вот и отвечай по всей строгости.

Ребята пока не дошли до опасной грани, но им очень не нравится то, что их продолжают гнать прочь от побережья, где навсегда остались большая часть отряда и корабль, единственное средство, на котором можно уйти с Такалиды. Надо внимательно следить за их настроениями, вовремя пресекая самыми мягкими методами любые намеки на неповиновение.

Причина их недовольства не одна. Многие, если не все, считают, что для успеха похода достаточно поимки мальчишки. Раз он у них в руках, можно смело возвращаться. Как бы ни хотелось императору заполучить амулеты мертвого лэрда, а сын принцессы Дайри — намного более желанный приз.

Неплохо бы прямо сейчас пояснить воинам, что император не за красивые глаза получил трон. Он вырвал его с кровью и потрохами у претендентов с куда большими правами, а это о многом говорит. Но обсуждение того, что касается верховной власти, — это хождение по тонкому осеннему льду. В своих людях Патавилетти уверен — донос не накатают. А вот маг… Кто ж его знает… Он чужак, приданный отряду. И без того слышит и видит немало лишнего. Ничем никому не обязан, не проливал кровь ведрами бок о бок со всеми этими людьми. Что захочет, то и расскажет.

Зря ребята так распускают языки в его присутствии. И ведь нельзя даже сказать, что позволяют себе лишнее. У пауков все не так, как бывает у других. Нигде, ни в каком другом роде регулярных войск нет такой свободы слова. Но это касается лишь своих, а маг — чужак. И чужак мутноватый.

Спайдеры — закрытая каста. Есть вещи, которые не терпят чужих ушей и глаз. Патавилетти поговорит с ребятишками позже. Будет вести беседы с глазу на глаз или с парой-тройкой, стараясь до каждого олуха донести, что причин для беспокойства нет, и втолковать, что при маге надо прикусывать язык, а не размахивать им так, что мухи остерегаются подлетать.

Завтра они доберутся до тайника мертвого лэрда, заберут его магические штучки и отправятся в долгий путь назад. К громкой славе, многочисленным наградам, деньгам и совершенно новой, наполненной приятными моментами жизни.

Вот только какая чума заставила лэрда устроить тайник так далеко от побережья? Маг уверяет, что это очень даже в духе покойника, а вот Патавилетти в такое не верит. Слишком уж изощренная предусмотрительность. Неужели поближе к селению не было надежного места? Там люди по лесу не шляются, можно гору золота насыпать среди сосен, и ни монетки не пропадет.

Что-то здесь нечисто…

* * *

Загляни воин в голову мага, удивился бы, тот совершенно не задумывался о терзавших Патавилетти мыслях. Хотя, будь дело лет двадцать назад, во времена, когда Мексарош был молод, все происходило бы не так. Тогда он был неопытен, еще не привык вращаться в круговороте интересов сильных мира сего и потому не доверял никому, в том числе и себе. Все, даже самое очевидное для других, считал сомнительным, проверяя по нескольку раз всеми доступными способами, со всех возможных и невозможных сторон.

Шли годы. Он постоянно оттачивал свое мастерство, выполняя все новые и новые приказы. Неудачи случались нечасто, ему доверяли все более сложные и щепетильные задания, и он все реже и реже совершал ошибки. Некоторые вещи Мексарош начал проделывать на автоматизме, почти не задумываясь. А ведь в былые времена он даже в мелочах не позволял себе подобного.