class="p1">– Второй принц сегодня вернулся из Облачного дворца таким разъяренным! Выгнал всех слуг и служанок из дворца Ветвей платана, – пожаловался Ляо Тин, а затем многозначительно добавил: – Это все твоя вина. Его высочество очень добрый, он только из-за тебя так из себя выходит.

Я даже дар речи потеряла на мгновение. Все слуги Повелителя огня слепо преклонялись перед ним. Ну конечно, даже если бы он пронзил меня мечом прямо у них на глазах, они бы сказали, что это он так, шутя, ведь «его высочество очень добрый»!

Интересно, как врожденная вспыльчивость Феникса связана со мной? Но спорить с Ляо Тином я не стала. Почему-то у меня было какое-то странное ощущение тяжести. Мне все время вспоминался Феникс. Кажется, пока он подавлял мятеж Гунгуна, его ранили. А может, он съел слишком много священных грибов долголетия и теперь страдал от побочных эффектов? Может, у него опять жар?

Я вскочила и направилась прямиком во дворец Ветвей платана. Ворота были широко распахнуты, а внутри – ни души. Я огляделась, но Феникса не нашла. Только я хотела уйти, как вдруг внутри что-то екнуло.

Поднялся ветер и погнал волны по озеру Опадающей катальпы – а мне казалось, что он всколыхнул мое сердце. Я поспешила в сад Феникса, обошла озеро, но так и не нашла заносчивую птичку. Это было так странно, однако я почему-то точно знала, что Феникс где-то рядом.

Внезапно меня привлекло янтарное свечение, исходившее от озера. Присев на корточки, я зачерпнула воды, чтобы умыться, но стоило мне закрыть глаза, как кто-то схватил меня за руку и потянул в воду. Я так испугалась, что даже не смогла сопротивляться. Я оказалась под водой, что-то будто тянуло меня на дно. Заклинания воды, огня, земли… ни одно заклинание из тех, что я знала, я не смогла применить, ведь я даже вдохнуть не могла.

Я невольно открыла рот, но тут же почувствовала что-то мягкое, закрывшее его. Меня окутал одурманивающий аромат османтуса, и на мгновение я потеряла связь с реальностью. Что-то коснулось кончика моего носа, и я почувствовала, как в рот ворвался воздух. Я изо всех сил пыталась вырваться и всплыть на поверхность, но кто-то крепко держал меня. Я оказалась прижата к чему-то мощному, широкому и упругому. Тут я поняла, что это была мужская грудь, а то, что закрыло мой рот, – всего лишь чьи-то губы.

Не в силах вырваться, я инстинктивно открыла рот, чтобы вытянуть из врага живительный воздух. Я безжалостно впилась в его губы пытаясь поглотить каждую частичку воздуха. Наверное, врагу тоже было тяжело дышать, потому что он открыл рот еще шире и яростно впился в мои губы. Он бесцеремонно облизнул их, и я почувствовала кончик его языка, который скользил по моим деснам и зубам. Отступать было некуда. Чтобы выжить, я, подражая ему, высунула язык и принялась исследовать его рот, пытаясь урвать еще хоть немного спасительного воздуха. Наши языки переплелись, и это ощущение оказалось таким… необычным…

Но хотя я делала все возможное, чтобы не задохнуться, мое тело постепенно слабело, а сознание начало угасать. Едва я подумала, что встречу свою смерть, утонув в озере, как кто-то подхватил меня на руки и вынырнул из воды.

Внезапный глоток свежего воздуха привел меня в чувство. Какое счастье, что я снова могла дышать! Я закашлялась, пытаясь отдышаться, и торопливо убрала спутанные волосы со лба. Внутри меня все ликовало: я выжила! Если бы дочь Повелителя вод утонула в озере, то это наверняка вошло бы в историю. Я ужасно не хотела, чтобы это пересказывали потомкам как сказку о невероятно глупой кончине…

Я подняла голову, чтобы увидеть своего врага. Напротив меня сидел… промокший насквозь Феникс. Он смотрел на меня прекрасными персиковыми глазами… Я почувствовала, как все внутри закипело от гнева, и искренне пожалела, что, когда нашла эту горелую птичку, не сварила ее в тот же вечер! Тогда бы я избежала многих трудностей. Никогда еще за все четыре тысячи лет жизни я не была так зла!

– Ты… ты… ты… – Дрожа, я тыкала пальцем в Феникса, но даже не знала, какое выражение было бы достаточно ругательным для этой мокрой курятины. Наконец вспомнила слова бессмертного лиса про то, что одна часть тела мужчинам даже важнее, чем внутренняя пилюля духа. Указав Фениксу между ног, я процедила сквозь зубы: – Если ты еще раз поступишь со мной так жестоко, то я сделаю так, чтобы ты за всю свою вечную жизнь никогда больше не смог заниматься парной культивацией!

Договорив, я сердито отвернулась и даже забыла прочитать заклинание, чтобы высушить одежду. Я поднялась и хотела было уйти, как вдруг Феникс схватил меня за плечо и, толкнув, прижал к стволу катальпы, росшей у озера. Дерево затряслось, и с него посыпались цветы. Яркие и нежные лепестки закружились возле моего лица, бесшумно опускаясь на землю. Феникс в белоснежном одеянии стоял под дождем из цветов. На груди одежда чуть распахнулась, обнажая полоску светлой кожи. На его бровях и кончиках волос еще осталась вода, и теперь она капля за каплей стекала вниз. Я невольно залюбовалась кристальными крупинками, скользящими по гладкой и нежной коже, по его мощному телу… Капли медленно исчезали за полами одеяния.

Я вжалась в шершавый ствол дерева. Мокрая одежда прилипла к телу, сделав меня еще более чувствительной, чем обычно. Я ощущала жгучую боль в спине и хотела было вырваться, но зловещий и безжалостный взгляд Феникса будто припечатал меня к стволу. От него веяло ледяным холодом, и я не могла пошевелиться.

– Ты… ты… Чего ты хочешь? – с трудом подбирая слова, выпалила я. Феникс схватил меня за шею.

– Чего хочу? Хм, для начала хочу знать, как ты собиралась сделать так, чтобы я не смог ни с кем заниматься парной культивацией? Ну, что скажешь? – Его голос резал, словно острое лезвие. Я никак не могла унять сильную дрожь. Феникс бережно и нежно гладил мою шею. Его руки оказались такими теплыми, каждое прикосновение – мягкое, осторожное… Все это никак не вязалось с кровожадным и хищным выражением его лица. Будто хищник, играющий с жертвой.

Взошла луна, и поднялся ночной ветер, принесший с собой холод. Млечный Путь источал слабое свечение. В Лунных чертогах дворца Вечного холода ярко горела лампа – будто сигнальный огонь. От нее исходил чистый лунный свет. Он струился по озеру, окрашивая воду в серебристый цвет. Небосвод и зеркальная водная гладь будто вторили друг другу, и в