Как известно, Огородник на глазах у следователей КГБ покончил жизнь самоубийством при помощи авторучки с ядом. Кстати, капитан КГБ В.В. Молодцов (в дальнейшем он принял участие в событиях, касающихся нашей семьи) чуть было не отравился, когда отвозил Огородника в больницу. Однако Андропов не наказал руководство контрразведки за то, что оно не смогло предотвратить самоубийство американского шпиона, так как он ухаживал за дочерью секретаря ЦК КПСС К.В. Русакова, заведующего отделом по связям с коммунистическими и рабочими партиями, а также, работая в элитном управлении МИДа, мог на судебном процессе слишком много рассказать не только о своих высоких личных связях, но и о порядках в министерстве. Так что его смерть была выгодна руководству СССР.

Правда, после данного случая в МИДе ужесточили правила выдачи секретных документов. И когда мой отец, уже работавший два года на ЦРУ, захотел ознакомиться в спецотделе с шифротелеграммами, ему этого не позволили, так как он не был включен в соответствующий список в Отделе международных организаций. Однако начальник отдела посол В.Л. Исраэлян открыл тогда свой сейф и ознакомил Шевченко с необходимыми ему документами, объяснив шпиону о причинах ужесточения секретности.

Александров-Агентов отмечает, что после ухудшения состояния здоровья Брежнева в начале 80-годов в сотрудничестве с Андроповым и Устиновым Громыко стал почти полновластной фигурой в формировании внешней политики страны. Вносимые им в этой области предложения пользовались непререкаемым авторитетом. И положение монополиста, помноженное на изначальную склонность Громыко к бескомпромиссной жесткости и некоторому догматизму в политике, начало оказывать свое весьма негативное влияние. Тем более, что в новой ситуации Громыко стал особенно ревниво и подозрительно относиться к внешнеполитическим инициативам, исходящим не из его ведомства. На сей почве у него сложились довольно натянутые отношения с секретарями ЦК КПСС и аппаратом ЦК, которые занимались международными делами.

Л.И. Брежнев, который сам очень любил всякие награды и имел их больше, чем кто-либо в истории, не забывал и своего министра иностранных дел. Громыко был дважды Героем Социалистического Труда, имел семь орденов Ленина, ему были присуждены Государственная и Ленинская премии.

А.А Бессмертных вспоминал, что с Громыко можно было говорить о литературе, истории, искусстве. Он любил также играть в шахматы со своим замом А.Г. Ковалевым. В его кабинете в МИДе был устроен вместительный стеллаж. Один раз он попросил Бессмертных достать книгу Светония «Жизнь двенадцати цезарей». В то время эта книга была весьма дефицитной. Я, в частности, взял ее для своей первой жены Марины в библиотеке и не вернул ее туда, заплатив штраф. Проработав длительное время в секретариате министра, Бессмертных вспоминал, что докторскую диссертацию за Громыко написал один из сотрудников его секретариата. Как известно, вечный конкурент министра иностранных дел по международным делам секретарь ЦК КПСС Б.Н. Пономарев был академиком. Громыко также хотелось иметь ученую степень. В.М. Фалин подчеркнул, что тщеславие Громыко было видно и невооруженным глазом. М.С. Капица также отмечал, что с Громыко можно было спокойно обсудить служебные дела, но замечаний, высказанных в присутствии третьих лиц или публично, он не терпел.

Громыко свободно говорил по-английски. Почти ежедневно к нему домой поступали газета «Нью-Йорк таймс», журнал «Тайм» и другие западные периодические издания. Иногда он охотно проглядывал рассказы в картинках и политические карикатуры, помещаемые в прессе. Любил он также читать материалы из исторических архивов, был поклонником князя Александра Горчакова — выдающегося дипломата XIX века. У себя в квартире министр с удовольствием смотрел кинофильмы. Будучи в США, он часто посещал просмотры советских картин в здании нашего представительства в Нью-Йорке, а в загородном замке в Гленкове его свита всегда старалась держать под рукой копию еще довоенной кинокартины «Пиковая дама». Это был один из его любимых фильмов — он смотрел его по крайней мере десяток раз. Еще нравилась ему голливудская лента «Унесенные ветром», которую он также видел много раз. Однако знаменитый фильм «Крестный отец» о сицилийской мафии оставил Громыко совершенно равнодушным. Тем не менее его пониманию США (да и СССР) недоставало чего-то существенного. За пределами его политического кругозора оставался фактор, именуемый «простым народом». В США Громыко не видел ничего, кроме официальных зданий, где работал и отдыхал. Если он выходил на прогулку, то лишь в пределах огороженной территории резиденции в Гленкове.

Немалое внимание уделял Громыко своему гардеробу. Он носил элегантные костюмы из дорогих заграничных материалов, сшитых на заказ в мидовском ателье. Мои родители поставляли такие отрезы для него из Нью-Йорка в изобилии. Правда, вкусы министра можно было бы назвать дремуче-консервативными. Из-за личного пристрастия Громыко к старомодным шляпам моему отцу однажды пришлось потерять массу времени и порядком потрепать себе нервы в конце 60-х годов. Одну свою шляпу министр купил когда-то, в незапамятные времена, и она уже имела весьма потрепанный вид. В очередное посещение министром Нью-Йорка его помощники обрыскали весь город, ища ей замену, но вернулись ни с чем. Громыко настаивал, чтобы ему купили абсолютно такую же шляпу, как и его старая. Один американский продавец, посмотрев на нее, сказал, что видел подобную шляпу лет пятьдесят назад. Лидия Дмитриевна Громыко решила поручить это нелегкое дело моему отцу: «Аркадий Николаевич, вы знаете Нью-Йорк лучше всех нас. Может быть, вам с вашими связями удастся достать для Андрея Андреевича точно такую же шляпу?»

Отец вспоминает в своей книге, что легче было бы, наверное, разыскать редкую почтовую марку или какое-либо уникальное антикварное изделие. Он буквально прочесал вдвоем с приятелем-американцем весь Манхэттен, обойдя десятки магазинов — от Орчард-стрит до верхней части города, — пока они наконец не разыскали нужную шляпу в пыльной кладовой какого-то магазинчика.

За границей Громыко называли мистер «Нет». Однако это было не совсем справедливо, так как ему приходилось часто говорить «нет» в ООН во времена «холодной войны», когда США, используя следовавшее за ними большинство, навязывали СССР неугодные решения. Кроме того, представители США в ООН гораздо чаще, чем Громыко, говорили «нет», ибо отвергали почти все выдвигавшиеся предложения СССР по различным вопросам. Часто утверждали, что Громыко никогда не улыбался. И это неправда. Он часто улыбался, но как-то застенчиво. В.М. Фалин сравнивал улыбку министра с улыбкой Моны Лизы. Любил шутки к месту и короткие анекдоты. Как-то во время разговора с Фам Ван Донгом, премьер-министром Вьетнама, он предложил сделать паузу и спросил: «Знаете ли вы, что такое обмен мнениями? — и, коварно смотря на Капицу, ответил: — Это когда товарищ Капица приходит ко мне со своим мнением, а уходит с моим», — и захохотал. Капица всегда был немного задирист, хотя всячески