Дома жена ничего не говорила, лишь вздыхала, но на ее лице и так все было написано.

Потому-то, когда однажды его пригласили в высокий кабинет и предложили «небольшую подработку», он даже не спросил, что и как, не первый день под погонами.

Сначала прикрывал директоров крупных магазинов, помогал организовывать дефицит: товары свозились на небольшой подмосковный мусорный полигон и там тракторами превращались в труху или просто закапывались. «Правильные», прикормленные мелкие сошки получали свой «дефицит» за обеспечение кордона охраны, а он продал проклятый «Запорожец» и в скором времени купил «Жигули».

Но это было только начало.

«Перспективного» офицера заметили, и из главка стали поступать более серьезные задания. Закрыть дело на нужного человека. Подставить коллегу. Изъять улики. Он никогда не отказывал и быстро заработал себе репутацию.

В определенных кругах.

И вот в один прекрасный день к нему пришли и предложили на выбор: работу в главке и погоны полковника или же стать доверенным лицом первого секретаря Московского горкома КПСС Гришина, оставаясь в весьма скромном звании – нечего светиться, и так уже кривотолки ходят…

Он снова, не задумываясь, выбрал второе.

И не пожалел.

Теперь у него была прекрасная «трешка» в кооперативном доме недалеко от центра Москвы. К «Жигулям» присоединилась пусть подержанная, но «Чайка». Дом обставлен самой модной, югославской мебелью, а для продуктов пришлось купить второй холодильник.

Немного присмотревшись к новым коллегам, уже со спокойной совестью завел себе молоденькую любовницу, зная: эти не сдадут.

Все пошло под откос с началом андроповской «перестройки».

Один за другим отправлялись за решетку самые верные люди Системы. В главках полетели головы. Затрещало кресло и под благодетелем.

А несколько дней назад Гришин попросил отвезти его куда-нибудь в лес прогуляться и там уже без всяких обиняков объяснил, что предстоит сделать.

– Главы дали недвусмысленно понять, – медленно и тихо произнес тогда Виктор Васильевич, глядя ему в глаза, – им необходим этот чертов Директор. Ты будешь в первую очередь прикрывать меня. На месте работать придется с опытными боевиками, прошедшими Афган, так что не выпячивай там себя – они ребята горячие. Мародеры, убийцы, насильники, им отрезать голову – что тебе за хлебом сходить. Частью – ваши, частью – военные. Действуй на их усмотрение.

Именно так он и оказался в ту ночь у дома, прикрывая внутренний периметр.

Когда пошел в обход, внезапно один из сугробов превратился в огромного белого медведя, зажавшего ему рукой рот и поваливший на землю. Тихо раздалось два хлопка, а затем «зверь» зашептал басом в ухо:

– Иди куда должен. Место сигнала знаем. Будешь дурить – маслину первым словишь.

– Кто вы? – так же шепотом спросил он, уже зная ответ.

– КГБ, Антитеррор. Все, пшел, иначе тебя хватятся. И рацию прихвати. Учти, все переговоры мы слушаем.

Совершив обход под прицелами «Альфы», вернулся к «медведю». Тот передал Пятого молодому пареньку, уложившему его лицом в снег, предварительно тщательно обыскав…

…Взрывной волной охранника швырнуло о стену дома. Думать времени не было, сработали волчьи инстинкты.

Мгновенно подлетев к упавшему, сорвал с него маскхалат, вынул из кармана свой ствол, удостоверение и кошелек. А затем, пригибаясь и избегая света, по протоптанным спецназом в снегу ложбинам, ринулся к забору.

Легко перепрыгнув его, как-никак мастер спорта по самбо, уже спокойным шагом, не привлекая внимания, двинулся в сторону железнодорожной платформы.

Изучая местность перед началом операции, он обнаружил неподалеку работающий таксофон. Набрал номер, который Гришин ему дал на случай самый чрезвычайный, дождался гудка и представился:

– Это Пятый.

В трубке помолчали, затем сипловатый старческий голос поинтересовался:

– Ты один?

Это тоже был контрольный вопрос.

– Совсем, – ответил Пятый, – и мне очень грустно.

– Понял тебя, сынок. – В трубке послышался щелчок. – Все, мы на защищенной линии, говори спокойно. Я уже определил, где ты, оставайся на месте, за тобой приедут. Хотя нет, погоди, – собеседник вновь помолчал, – можешь незаметно вернуться к дому и проследить, кто приедет? Это важно.

– Сделаю. Когда уходил, дернул у чекиста маскхалат. Залягу – ни одна собака не увидит.

– Вот и молодец. А потом, как прикинешь все, возвращайся к будке, тебя тут будет «уазик» армейский ждать. Да, и скажи-ка, из гранатомета стрелять умеешь?

Пятый уже разучился удивляться, поэтому просто ответил:

– Пару раз на полигоне было дело.

– Ну и славно. Удачи, сынок, и не забудь позвонить перед отъездом.

Через час он вернулся на место. Неподалеку грел мотор обещанный автомобиль. Пятый снова набрал номер и доложил:

– Приехал кортеж. Тонированный «ЗИЛ», восемь мотоциклистов, две бронемашины, два армейских грузовика и четыре фургона. Было еще две «Скорые» и пожарные, но они уже уехали. Из грузовиков выходили четверо с миноискателями, очень странные ребята, двигались будто пьяные. Обошли периметр и вернулись обратно. Лимузин подъехал к дому, кто-то оттуда выходил, затем кто-то садился в машину, но темно, не разобрать, и «Альфа» спинами прикрывала.

– Молодец, сынок, – раздался уже знакомый голос, – сколько примерно спецназа там, прикидывал?

– Человек двадцать, не меньше.

– Ты свое дело почти сделал. Поедешь с ребятами, они объяснят, что и как, затем уйдешь, пока – на нелегальное положение. Этот номер забудешь, его уже сегодня утром не будет. Новую связь тебе дадут. Да хранит тебя Бог.

В трубке послышались гудки. Пятый закурил и направился к поджидавшей его машине.

Кабардино-Балкария, Чегемский район, 1979 год

Он сидел на небольшом валуне у откоса горы и кидал вниз маленькие камешки. Сзади послышались легкие шаги.

– Только не надо своих бабских штучек, – недовольно заметил мужчина, – я за пять километров отсюда почувствовал твое настроение и знал, что придешь ныть. Оставь это для оленей, которые покупаются на ваши уловки, а со мной, пожалуйста, разговоры – исключительно по делу.

– Но, Великий, – грустно заметила Жанна, – вся моя группа под следствием. Кто будет заниматься Авдошечкой? Он ведь такой ранимый, такой неприспособленный.

– Так, – встал он и повернулся к ней, – женщина, на кону стоит судьба человечества, а ты мне пытаешься продать подороже своего «снежного человека». Хватит. Докладывай, – недовольно мотнул он бородой.

Жанна вздохнула.

– Все-таки вы – ужасно черствый и бессердечный. Даже прошлый Страж не был таким сухарем.