– Люся, не нервируй меня! А то хуже будет!

Как бы то ни было, палить огнем законную жену Сева не хотел.

Стервозная Люся Панчукова оценила повелительные интонации в голосе мужа, спинным мозгом угадала опасность и, сама себе удивляясь, беззвучно закрыла рот, попятилась в кухню и бочком села на табурет, прижав к груди вырывающуюся Маргариту Сильфиду.

– Я в «Дьюти фри», виски купить, – заговоршицки шепнул Моржик пограничнику, приглядывающему за набитыми в накопитель пассажирами рейса Екатеринодар – Вена.

Зеленая стодолларовая купюра придала его словам сокрушительную силу. Парнишка в форме демонстративно отвернулся и, рискуя заработать косоглазие, неотрывно смотрел в сторону добрых десять минут, пока Моржик с бутылкой «Баллантайна» и словами благодарности не проскользнул мимо него в обратном направлении. Старательно отводя взгляд от незаконно проникшего в накопитель Моржика, пограничник даже не увидел, что тот шагнул за барьер с сумкой, а вышел уже без нее.

Пройдя через «аквариум» на поле, Моржик вручил еще одну стодолларовую купюру молчаливому мужику на погрузке багажа, и непритязательная клетчатая сумка с ярлыком, на котором шариковой ручкой красивым женским почерком была выведена простая русская фамилия Bykoff, отправилась в зарубежное путешествие в компании с дорогими саквояжами.

Петр Петрович Быков, откинувшись в кресле самолета, нервно жевал походя купленные в свободной зоне шоколадные конфеты с водкой «Финляндия». Конфеты были вкусные, водка в них крепкая, за первые же полчаса полета Петруша слопал полкило начиненных алкоголем сластей и немного окосел. Впрочем, это можно было считать обезболиванием: переломы еще не срослись, а пассажирские кресла в самолете были не столь удобными, как специальная больничная кровать, на которой Петруша провел последние дни.

Петруша летел в Вену якобы на лечение, а на самом деле просто прочь из России, где после таинственного исчезновения Джереми Смита к нему лично и фонду «Авось» начали проявлять подозрительный интерес могущественные властные структуры. Очевидно, у Смита были какие-то рычаги воздействия на российских силовиков, если до сих пор они не выясняли, каким образом фонд «Авось» добывает Петру Петровичу хлеб с маслом и икрой. Опять же раньше текущую бухгалтерскую отчетность «Авось» налоговая глотала, как голодный страус, а теперь и тут возникли проблемы. Смышленый Петруша понял, что пришла пора вновь покинуть историческую родину – как пишут в трамваях, «во избежание падения в результате торможения».

За день до отлета он связался по телефону с риелторской фирмой, которая за бессовестно большие проценты взялась быстро продать Петрушину квартиру и офис, и подготовил все необходимые для этого документы. Билет на рейс «Австрийских авиалиний» Екатеринодар – Вена также был заказан по телефону и оплачен перечислением со счета «Авось»: надо полагать, это была последняя операция с банковским счетом фонда. Львиную долю остававшихся на нем средств Петруша успел перевести на свой личный счет в «Американ банке», а остальным предстояло пожертвовать. Благотворительный фонд «Авось» под звуки траурного марша покидал стезю благотворительности и в ближайшее время должен был пополнить ряды предприятий-банкротов.

Покончить с делами удалось на удивление быстро и легко. Оказывается, даже в России сервис имеет тенденцию совершенствоваться! За два часа до рейса Петруша заказал по телефону такси, водитель которого за небольшое дополнительное вознаграждение не только помог погрузиться в машину не вполне владеющему своими загипсованными членами Быкову (слава богу, руки не сломал), но и снес с третьего этажа его багаж – два небольших солидных чемодана с личными вещами. Тот же водитель уже в аэропорту побеспокоился о том, чтобы багаж был зарегистрирован и погружен без участия малотранспортабельного Петруши.

Стыковка в Вене заняла не более получаса, и в следующий раз Петруша увидел свой багаж уже много позже, по прибытии в Нью-Йорк. Тут-то и обнаружилось, что за время перелета к двум дорогим Петрушиным чемоданам приблудилась совершенно незнакомая Петру Петровичу большая клетчатая торба самого плебейского вида!

– Спасибо, не надо, это не мое, – честно сказал Петруша, пытаясь отказаться от чужой сумки.

Вспомнилось ему, что еще в зале ожидания Екатеринодарского аэропорта, а потом уже в самолете из соседнего ряда кресел на него все время таращился какой-то юный негр, да и в Вене вертелся он вокруг Петра Петровича, пока не объявили посадку на рейс до Лондона… Уж не этот ли племянник дяди Тома с неведомой целью подбросил ему подозрительную торбу?

Однако ярлыки на багаже, прикрепленные еще в Екатеринодаре, неопровержимо свидетельствовали о том, что и сумка, и чемоданы принадлежат одному и тому же владельцу. На всех ярлыках красовалась выведенная латинскими буквами фамилия Петра Петровича.

– Что у вас там? – поинтересовался привлеченный затянувшейся суетой сотрудник службы охраны аэропорта. Ему очень быстро передалась Петрушина нервозность.

– А черт его знает, что там может быть! Если бомба, то не моя, – неуместно и неостроумно пошутил Петр Петрович, опасливо расстегивая застежку-»молнию» на сумке.

Он заглянул в торбу, увидел коробку, открыл ее сверху, ахнул, на несколько секунд замер в раздумье, потом криво улыбнулся и сказал охраннику:

– Простите, ради бога! Я совсем забыл, это действительно моя сумка! Вот, взгляните!

Охранник посмотрел и озадаченно крякнул.

– Это чучело, подарок для палеонтологического музея, – поспешно пояснил Петруша, кисло улыбаясь.

Потом он повеселел и даже захихикал над какой-то своей мыслью. Если бы позволяло здоровье, он вообще пустился бы в пляс. Откуда в его багаже взялся кошачий скелет, Петруша не знал, но зато теперь ему было что передать коллегам пропавшего Смита. А в том, что они непременно объявятся, Петр Петрович нисколько не сомневался.

Ирка, которую я по всем телефонам искала и не могла найти целых два дня, в конце концов обнаружилась сама собой. Оказалось, я пропустила кое-что важное: пару дней назад им с Моржиком предложили невероятно выгодно, ну просто по дешевке, взять хорошее помещение под офис – подсуетилась какая-то Моржикова знакомая в риелторской фирме. Сделку нужно было оформить очень быстро, поэтому Ирка была так занята, что обо мне вспомнила только после того, как эпопея с обретением офиса благополучно завершилась. В результате к двум часам ночи, когда мы с Коляном уже спали, Иркина больная совесть, напротив, пробудилась, и подруга позвонила, чтобы пересказать нам события последних напряженных дней и пригласить забегать в гости. Правда, забегать звала не домой, а в новый офис, где они с Моржиком планировали обустроиться максимально быстро.

Обуреваемые любопытством, мы с Коляном уже на другой день в обеденный перерыв оторвались каждый от персонального станка, встретились на нейтральной территории в городе и отправились смотреть Иркин хваленый офис – благо новое помещение фирмы «Наше семя» и впрямь находилось в удобном месте, в самом центре, в одноэтажном купеческом здании с высоченными потолками и вполне приличным подвальным помещением. На фасаде симпатичного кирпичного особнячка было четыре окна, но легко догадаться, что лишь одно из них принадлежит «Нашему семени»: именно эту четвертую часть здания уже начали ремонтировать.