К сожалению, внимательно следить за событиями жизни нашего американского котика мы не можем, но я от души надеюсь, что маленькому Билли в Штатах хорошо.

2003 год, Америка, университетский городок Беркли

Дверь оказалась незапертой. Элис неловко – руки были заняты – толкнула ее, вошла и поставила чемоданы.

В глубине дома послышался неясный шум, и чуть погодя из-за угла выдвинулась правая половина насупленной кошачьей пушистой морды. Круглый глаз мигнул, зверь узнал хозяйку, вышел и потерся о ее ноги.

– Здравствуй, Билли, лапочка! – ласково сказала Элис, наклоняясь, чтобы его погладить.

– Очень рад! – внятно произнес кот.

От неожиданности Элис споткнулась и упала животом на перегородивший коридор чемодан.

Билли с готовностью обнюхал ее изумленную физиономию, высоко задрал пушистую метелку хвоста и косолапо потрусил в кухню, на ходу брюзгливо бросив через плечо:

– Хочу кушать!

Голос был человеческий.

Мало того, это был очень знакомый голос.

– Мама? – произнес он.

Совсем свихнулся кот!

– Я тебе не мать! – слабо воспротивилась Элис, сползая с чемодана.

Крепкие руки легко подхватили ее и поставили на ноги.

– В самом деле? – огорченно спросил Марвин. – Я что, приемыш? Ты мне никогда этого не говорила!

– Марвин! – Элис строго посмотрела на сына. – Признавайся, что ты сделал с Билли?!

Весело ухмыляясь, рослый парнишка нагнулся и легко подхватил тяжелые чемоданы.

– Ого, что у тебя там?!

– В основном книги и журналы, – машинально откликнулась она. – Марвин, ты мне не ответил!

– Хочу кушать, – кротко напомнил Билли.

– Ничего особенного, – уклончиво сказал Марвин. – Хотел тебе сделать сюрприз…

– Сюрприз удался, – согласилась Элис, с опаской косясь на Билли, выглядывающего из кухни.

– Кушать, – упрямо повторил кот, поймав ее взгляд.

Элис вздрогнула.

Марвин захохотал и, спотыкаясь, поволок багаж на второй этаж. Элис двинулась следом.

– Четыре дня! Всего четыре дня меня не было, и ты превратил кота в чудовище! Что это с ним? Ты научил его разговаривать?!

– Конечно, нет, – пожал плечами Марвин. – Как я мог научить его разговаривать? Это абсолютно ненаучно!

– Ненаучно, – согласилась Элис. – Но я слышала своими ушами! Или, по-твоему, это была слуховая галлюцинация?

– Мамочка! – Марвин заставил ее сесть. – Вот уж не думал, что ты так разволнуешься!

– Конечно, с чего бы мне волноваться? – нервно вскинулась Элис. – Подумаешь, кот со мной поздоровался! Это ведь еще не означает, что я сошла с ума! Может быть, с ума сошел кот!

Она оборвала свою тираду, с подозрением присмотрелась к аквариуму и на всякий случай вежливо сказала золотым рыбкам:

– Привет!

Рыбки промолчали, и Элис облегченно вздохнула.

– С ума сойти! – захохотал бессердечный отпрыск. – Ой, извини, мамуля!

– Ничего-ничего, – скорбно ответила она. – Смейся, жестокий мальчишка! А когда отсмеешься, вызови мне врача. Или вот пусть Билли вызовет, раз уж он у нас теперь говорящий!

Марвин сел рядом.

– Успокойся, все очень просто. Я объясню. Ты же сама всегда говорила, что у Билли очень выразительная речь – ну там мяуканье, ворчанье… Ты ведь именно поэтому назвала его Вильямом, как Шекспира!..

– Не только поэтому, – не согласилась Элис. – Он еще и похож на Шекспира: широкий лоб, чудесные глаза…

– Отставим Шекспира, – отмахнулся Марвин. – Короче говоря, я систематизировал звуки, которые издает Билли, и составил словарик…

– Англо-кошачий?! – В Элис проснулся филолог.

– Точно. Конечно, лексикон у нашего дорогого Билли не бог весть какой, уж извини…

– Ну уж! – обиделась Элис.

– Тем проще мне было работать. Билли, надо признать, тоже старался помочь: ежеминутно подавал голос, все чего-то хотел…

– Так ведь ты же, наверное, совсем забыл про несчастного кота, безотрывно сидя за своим компьютером! – ядовито ввернула она. – Вот он и просил: есть, пить, гулять…

– И тэдэ и тэпэ, – согласно кивнул Марвин. – Очень был разговорчивый! Короче, техническую сторону я опускаю, все равно не поймешь, объясняю популярно: у кота на ошейнике закреплен умный приборчик, в память которого заложены основные мявы Билли.

– «Мявы»! – поморщилась Элис.

– Не придирайся, «мявы» – это термин! Я сам его придумал, как автор-изобретатель имею право? Так вот, заложены туда основные мявы Билли и их англоязычный перевод. Озвучено мною.

– Это я заметила, – кивнула она.

– Кушать! Хочу! Хочу!! Сейчас!! Кушать!!! – обиженно заорал у подножия лестницы позабытый Билли.

– А ведь совсем неплохо получилось! – с удовольствием прислушиваясь, сказал Марвин.

Билли не умолкал. Членораздельная речь очень скоро перетекла в невнятный, но чрезвычайно энергичный кошачий вопль. Заинтригованная, Элис немного подождала, но перевода не последовало. Она вопросительно посмотрела на Марвина.

– Наверное, при мне он таких слов не говорил, – развел руками слегка озадаченный сын. – Ничего, я разберусь…

– Пожалуй, не надо этого делать, – остановила его Элис. – Во всяком случае, не переводи дословно: что-то подсказывает мне, что это были грязные кошачьи ругательства!

Она устало вздохнула, тяжело поднялась с дивана и пошла спасать голодающего.

Пару часов спустя сытый Билли, уютно свернувшись калачиком, дремал на письменном столе.

Понимающе ухмыльнувшись, Элис осторожно вытянула из-под кота исписанный бумажный лист, и Билли тотчас же поднял голову и вопросительно уставился на хозяйку, помаргивая раскосыми спросонья глазами. Элис обхватила его помятую мордочку ладонями, заглянула в золотисто-зеленые очи и продекламировала:

…И только прелести полны твои черты,

Какие б ни были в душе твоей мечты —

В глазах всегда любовь и нежность без предела.

И пояснила:

– Вильям Шекспир.

Кот насторожился.

– Не ты, другой Вильям, – успокоила его Элис.

– Да, у того Вильяма словарный запас был побогаче, – хмыкнул Марвин, возникая в дверях.

– Откровенно говоря, не знаю, прав ли ты, – заметила Элис, кивком приглашая сына войти.

Она с хрустом потянулась.