— Меня удивляет следующее обстоятельство… Почему бездействует СД? Шелленберг? Советская контрразведка знает о покушении на Гитлера, а они даже не подозревают. А ведь СД — это элита СС.

— А может, они знают, товарищ Сталин, но просто не хотят вмешиваться. В конце концов, Канарис — коллега Шелленберга, они часто вынуждены играть на одном поле, у них могут быть общие задачи. И если Гитлера не станет, то Шелленберг от этого может даже выиграть. Я не исключаю, что между Канарисом и Шелленбергом имеются какие-то тайные договоренности… Кто знает, может, в случае успеха Шелленбергу достанется один из главных министерских портфелей?

Набив наконец трубку, Сталин чиркнул спичкой и, прикурив, пыхнул клубом дыма.

— Возможно… Но теперь давайте подумаем вот о чем, как нам грамотно использовать полученную информацию. Что вы скажете по этому вопросу, Виктор Семенович?

— Я думаю, что нам нужно предупредить Гитлера, — уверенно сказал Абакумов.

— Кхм… — Сталин удивленно посмотрел на него. — Значит, вы все-таки поменяли свое мнение?

— Так точно, товарищ Сталин.

— Хорошо. И как вы себе это представляете? Отправить своих людей в Ставку Гитлера и сообщить ему о готовящемся на него покушении?

Абакумов стойко выдержал ядовитые интонации Верховного.

— Совсем необязательно. Существует масса способов, чтобы дать знать Гитлеру о готовящемся на него покушении. Можно, например, организовать утечку информации.

— Только для чего нам это нужно?

— Эту информацию можно будет использовать в оперативной игре или как хороший материал для торга. — Абакумов выжидательно помолчал.

Прикрыв глаза, Сталин сделал глубокую затяжку. Секунд тридцать дым гулял где-то по альвеолам Верховного, а потом серыми тяжеловатыми клубами вышел через нос.

— Мне ясна ваша точка зрения, товарищ Абакумов, в ней есть своя логика. А ты что скажешь, Лаврентий?

Берия слегка приподнял голову, и стекла живо блеснули:

— Мне кажется, нам не нужно вмешиваться в дела Канариса. Он знает, что делает. Если он сумеет убрать Гитлера, то это будет серьезным ударом по всей фашистской системе. Гитлер для Германии — это символ! А его смерть деморализует войска, — Берия говорил напористо и уверенно, — как только его не станет, мы тотчас перейдем в наступление по всей линии фронта. Смерть Гитлера только приблизит нашу победу.

— А что вы скажете по поводу того, что немцы после смерти Гитлера могут заключить мирные соглашения с союзниками? Причем крайне невыгодные для нас соглашения?

Последовало всего лишь секундное замешательство, после которого Лаврентий Павлович уверенно продолжил:

— Союзники не пойдут на это. Советский Союз сейчас как никогда силен. Чего же им ссориться с одной из самых могучих держав мира? К тому же без нашей помощи тем же американцам не одолеть японцев, так что они весьма заинтересованы в нашей дружбе.

Сталин одобрительно кивнул:

— Знаешь, Лаврентий, в твоих словах есть правда. Война еще не кончилась, и мы пока нужны друг другу — союзники нам, а мы им. Во всяком случае, до тех самых пор, пока Гитлер жив, а дальше время рассудит.

Абакумов посмотрел на Берию. Лаврентий Павлович даже и не пытался скрывать своего настроения — его лицо разошлось в довольной улыбке. Виктора Семеновича резанула шальная мысль: а что, если за ликвидацией Гитлера последует устранение Сталина? Берия располагает немалыми возможностями и вполне способен затеять собственную игру. Немцы практически выбиты с территории Советского Союза, а отношения между союзниками все более осложняются. Не исключен вариант, что Берия захочет отыскать союзников против высокомерных янки! Тех же немцев!

В конечном счете ничего особенного не произойдет, мировая история знает куда более серьезные трансформации.

— Вы нашли террористов, которые установили фугасы на правительственной трассе? — негромко спросил Сталин, посмотрев на Абакумова.

Позавчера Абакумову доложили о том, что майора Бычкова обнаружили застреленным. Пропал также информатор — женщина не вышла на работу, и ни у кого из сослуживцев не хватило духу поинтересоваться, куда же она подевалась. Сотрудница просто исчезла, и все! Причем пропали даже ее документы из отдела кадров, словно она никогда и не состояла в штате. Значит, оперативная группа контрразведки находилась на правильном пути.

Абакумов еще раз посмотрел на Лаврентия Павловича. Министр внутренних дел уверенно выдержал его тяжеловатый взгляд.

— Проводим оперативное расследование, товарищ Сталин. По нашей информации, тут не обошлось без предательства. Террористы, установившие фугасы, каким-то образом сумели проникнуть на охраняемую территорию. Их было не меньше четырех человек. Мины установлены профессионально, люди, которые их поставили, по всей видимости, имеют большой опыт диверсионной работы.

— Это могут быть заброшенные в тыл немецкие агенты?

— Мы не исключаем этого варианта, товарищ Сталин. — Абакумов был собран и внимателен.

— Хорошо, — слегка кивнул Иосиф Виссарионович, — как только разберетесь с этим делом, доложите!

— Слушаюсь, товарищ Сталин. Разрешите идти?

— Идите, — отпустил Верховный.

Вставая, Виктор Семенович не удержался и опять посмотрел на Берию. Лицо Лаврентия Павловича оставалось бесстрастным.

Вальтер Шелленберг вышел из вагона, разглядел на перроне среди встречающих начальника разведшколы оберштурмбаннфюрера Краузе и уверенно направился к нему. Даже в гражданской одежде в Шелленберге можно было узнать человека военного — выдавала выправка! В Ригу Шелленберг решил приехать без своего обычного пышного сопровождения, взяв с собой только денщика (должен же кто-то чистить начальнику управления обувь!). И сейчас, сжимая портфель с документами, денщик шел немного позади шефа, стараясь не отстать от него.

Шелленберг даже в малом оставался разведчиком. Никогда нельзя было предугадать его появление. Как и все люди его профессии, он избегал всякой публичности, любил экспромты.

Вот его слегка зацепил плечом какой-то мужчина с тяжелыми чемоданами. Шелленберг приостановился и обернулся вслед согбенному под своей ношей мужчине, ожидая извинений, но тот, даже не обернувшись, пошел дальше. Смешно семеня ногами, он тащил огромные коричневые чемоданы на соседнюю платформу, с которой через минуту должен был отправиться пассажирский поезд. Да уж… А ведь одним только движением пальца Шелленберг мог бы растереть этого хама в пыль где-нибудь в подвалах СД.

Вальтер Шелленберг прекрасно осознавал, что если его не встречают с оркестром, то это не значит, что никто не следит за его безопасностью, — едва ступив на перрон, он профессиональным взглядом тотчас выделил из толпы с десяток переодетых агентов СД. Но в действительности их должно быть значительно больше. А потому достаточно было поднять палец, чтобы не только остановить этого неповоротливого нахала, но и примерно наказать его.