счетом ничего. Факел погас быстро, не успев толком послужить журналисту. В любом случае, двигаясь по туннелю, Костю уже не преследовал тот самый страх. Эта потеря, возможно, являлось единственной положительной вещью за последнее время, что, немного, но согревало его душу в этом мрачном месте.

Вдруг шедший споткнулся и упал, чуть не сломав себе нос, ведь он не мог даже увидеть во тьме свои руки. Резко повернувшись, Костя быстро отполз и снова чиркнул зажигалкой. Огонь озарил пространство вокруг. Теперь Костя находился в небольшом помещении, а не в бесконечном туннеле. Он быстро встал на ноги, затем начал медленно идти в сторону предмета, об который споткнулся. Когда Костя увидел это, то побледнел: это был скелет. Одет труп был в старое одеяние, похожее на балахоны сектантов. Скорее всего, он один из них. Костя решил сначала осмотреться вокруг.

Помещение являло собой подобие такого же кабинета, встреченный Костей перед этим длинным туннелем. Только это место было заброшено. Везде стояла вековая пыль. Книги покрылись паутиной, а различные жидкости в склянках, как в средневековье, уже давно засохли. Судя по всему, этого бедолагу здесь бросили, поскольку у него отсутствовала нога. А череп застыл в кричащей гримасе. На сей раз Костя заметил листок бумаги, лежащий возле скелета. Подобрав ее с пола и после продувания, ведь лист был в пыли, Костя начал читать.

«Меня бросили. Убежали. Теперь мне конец. Мне конец. Он близко. Господи, зачем мы тебя предали? Это кара божья за мой еретизм. Он скоро придет. Если вы найдете это письмо, то пожалуйста не спускайтесь ниже, иначе Он вас найдет. И передайте моей жене с детьми, что мне очень жаль. Скажите им, чтобы меня не искали. Все, кто спустится сюда — мертвецы. Прощайте».

В послании не стояло ни подписи, ни имени, ни даты. Значит написано оно было перед уже самой смертью, когда времени на формальности не оставалось. Мертвец предупреждал, что впереди ждет смерть. Косте не хотелось идти вперед, но другого выбора у него уже просто-напросто не было. Оставалось только двигаться дальше, надеясь на лучшее. В общем, письмо немного покоробило Костю, но, с другой стороны, написано оно было очень и очень давно. Поэтому опасность точно не достигнет его из далекого прошлого. От такого Косте стало интересно сколько этим проходам лет? На этот вопрос у него не сформировалось точного ответа, поэтому он просто отложил это куда-то в глубину своего сознания, чтобы когда-нибудь поразмыслить над этим, только после побега отсюда.

Из этого места не было выхода, только тот, через который Костя пришел. Но была дыра и лестница, идущая вниз. Ему повезло, что в этом помещении оказался масляной фонарь. Воспользовавшись зажигалкой, свет от огня рассеял тьму вокруг намного лучше, чем потухший факел. Костя взглянул во тьму ямы, но дна видно не было. Тогда Костя взял остатки ткани, привязал к небольшому камню, поджег и кинул вниз. Огненный шар полетел вниз, удаляясь все ниже и ниже, пока огонек не превратился в маленькую точку, которая, и вовсе, исчезла мгновение спустя. До Кости не донеслось даже звука падения. Значит кроличья яма глубока как никогда. Журналист никогда не страшила высота, но невольно он сглотнул слюну. Посидев возле дыры в размышлениях, которые все равно ни к чему не привели, он начал спуск.

Держа в одной руке лампу, а другой держась за лестницу, Костя медленно спускался вниз. В его голове крутились мысли о том, что он никогда бы не подумал, что до такого вообще может дойти. Его журналистская карьера теперь казалась пустышкой, на фоне этих приключений. Ступая на каждую ступень ниже, становилось страшно уже не от высоты, а от темных мыслей, касательно бесконечного дна. Может Костя спускался преисподнюю? Может все это время эти сектанты скрывали сам ад? Если бы Костя подумал об этом раньше, то громко рассмеялся бы, но в этот момент уже было не до смеха. Впереди может ждать все, что угодно.

Костя почувствовал землю, впервые за пол часа, начиная со своего спуска. Первый раз в жизни он испугался от ощущения плоской поверхности под ногами. Журналист гадал, где же находится. Он решил как можно быстрее развеять эти бессмысленные догадки, проследовав вперед. Перед ним шел туннель, только этот полностью состоял из твердого, черного камня. Никаких признаков песка. Только вечная твердость под ногами. Причем, когда Костя касался стен, то от них, как будто бы шло тепло. А может ему просто так казалось, от долгого пребывания в этом месте.

В какой-то момент, он ощутил радость. Сначала Костя испугался подобного ощущения, свалив вину на усталый мозг. Но затем оно будто бы то приходило, то уходило. Эти ощущения были схожи с теми, которые журналист ощущал во снах. Это с одной стороны пугало, а с другой настраивало на дальнейший путь, заставляя идти вперед быстрее. В воздухе витал запах железа и влаги, хотя вокруг стояла сухость. Лампа освещала лишь небольшой участок вокруг, не давая увидеть полную картину подземного мира впереди, пока, в какой-то момент, шахта начала уходить вниз.

Радость все нарастала. Рациональная сторона журналиста подавала сигналы, что здесь что-то не так. Как в подобной ситуации можно ощущать подобное чувство? При этом эмоциональная сторона заставляла тело двигаться вперед, пребывая в усиливающемся экстазе. Сомнения начали окутывать Костю с ног до головы. Ощущения чего-то близкого, но такого дальнего от всего человеческого. Оставалось только прийти к этому источнику, слившись воедино, до чего оставалось совсем чуть-чуть, Костя это понимал, хотя откуда? Ему действительно начало казаться, что он сошел с ума, несясь куда-то в сторону верной смерти, где умрет от голода, холода или удушья. Лишь бы все поскорее закончилось. Медленно мысли начали захватывать контроль над ним, сливаясь с реальностью. Его сознание начало будто бы отходить на второй план, заставляя тело двигаться по инерции только вперед.

Когда Костя это осознал было уже поздно. Он не мог совладать с собой, словно смотря фильм в каком-то кинотеатре, все, что ему можно было делать — лишь наблюдать. Пытаясь пошевелиться, остановиться или начать говорить, у него ничего не выходило. Костя стал заложником своего тела, которое продолжало двигаться по туннелю, но уже в каком-то странном виде, словно кукловод играет своей куклой, устраивая шоу для толпы, чтобы те смеялись до боли в животе. В этот момент к Косте пришло осознание —