– А вы? – настороженно спросил он.

– Он мой кузен, – ответил я. – Я очень давно его не видел, и мне необходимо найти его. У нас с ним есть одно… незаконченное дельце.

– Мы были друзьями, – сказал Альфред, опустив голову, и его голос слегка дрогнул. – Он жил в Энсхеде некоторое время, но три недели назад уехал.

– И чем он занимался здесь?

– Работал в кузнице, мастерил подковы для лошадей. Там я с ним и познакомился. Коня моего отца надо было подковать, и я привел животное в стойло, где хозяйничал Ялмар. Мы разговорились. И стали друзьями.

– И? – продолжил расспрашивать я. – Что с ним стало?

– Он сбежал, – ответил Альфред.

– Но почему?

– Кое-что случилось.

Я чувствовал, что мое терпение истощается.

– Просто скажи мне, – попросил я, – что он сделал? Причинил тебе вред? Это он сделал? – Кивком головы я указал на обрубок.

Алая плоть на срезе выглядела мягкой. Казалось, руку парень потерял совсем недавно, и хотя Ялмар причинил мне много горя, я бы сильно удивился, окажись мой кузен способным на подобную жестокость.

– Ялмар ни одной живой души не обидел бы! – воскликнул Альфред. Подняв голову, он смотрел прямо на меня, и по его интонации я понял, что он искренне верит в то, что говорит. – Он был самым добрым и самым достойным человеком, какого я когда-либо знал.

Я уставился на него. Было время, когда я сказал бы то же самое, но то время миновало.

– Что произошло между вами? – Я шагнул к нему, и теперь мы стояли в темноте почти вплотную друг к другу. – Просто расскажи. Не в моих интересах трубить о ваших скандальных поступках, но мне важно знать. Вы были любовниками? Я прав?

Парень кивнул.

– И что произошло? Он чем-то обидел тебя?

– Мой отец застал нас. Началась драка, и, к счастью, Ялмар вырвался и убежал. Больше я его не видел. Если найдете его, скажите ему, что он не должен возвращаться сюда. Мой отец обещает убить его, попадись он ему на глаза.

Согласно кивнув в ответ, я спросил:

– А убить тебя отец не обещал? Это его работа?

– Да. – Альфред взглянул на свое правое плечо. – Сперва он отрубил мне кисть. Неделей позже укоротил мою руку до локтя. А еще через неделю до предплечья. Кажется, теперь он унялся, хотя бы временно, не могу же я вытирать столы без обеих рук, но отец ясно дал понять: если Ялмар вернется, он проделает то же самое с моей другой рукой, затем с моей правой ногой, а потом с левой. А с Ялмаром он обойдется еще хуже. Вроде бы меня женят. Несколько дней осталось до свадьбы. Невеста…

– Но ты знаешь, куда он мог уехать? – перебил я. – Ялмар то есть. Он когда-нибудь говорил о том, куда он денется, если ему придется покинуть Энсхеде?

– Никогда, – покачал головой Альфред. – А знай я ответ на ваш вопрос, меня бы здесь сейчас не было. Я был бы с ним. Он уехал навсегда. Нет, вам его ни за что не найти.

– Любого можно найти, – сказал я парню, вручая ему несколько монет его увечья ради. – На это просто нужно время. И терпение. К счастью, того и другого у меня вдоволь.

Швеция

1133 г. от Р. Х.

В нашей компании, как выяснилось, я был не единственным, вовлеченным в романтическую интерлюдию, поскольку мой старший брат Янне умудрился соблазнить фрейлину королевы Ульвид. Звали ее Улла, и брат, кажется, был совершенно без ума от нее. Я не очень понимал, чем Улла вскружила ему голову, ибо выглядела она так, словно появилась на свет в результате насильственного спаривания верблюда и козы, а ее бороде позавидовал бы любой викинг. В придачу воняло от нее воистину безбожно по причине ее неодолимого отвращения к воде.

До того как королеву Ульвид заставили покинуть Копенгаген, Улла сумела обручиться с неким датским графом и с тех пор не упускала случая пожаловаться – мол, ее лишили возможности возвыситься до аристократических кругов только потому, что она оказалась, по ее словам, на услужении у норвежской шлюхи, которая сперва была королевой Швеции, потом королевой Дании, а теперь она возвращается в Стокгольм, чтобы снова стать королевой Швеции.

– Эта дура не в состоянии решить, какой трон ей больше нравится, – ворчала Улла, когда ее госпожа не могла ее услышать. – Скачет от одного к другому в надежде найти сиденье помягче и поудобнее, чем предыдущее. Своего первого мужа убила она, конечно…

– Ты не знаешь наверняка, – из осторожности перебил ее Янне. – Будь добра, побереги свой язык, как бы она тебе его не отрезала.

– Я знаю, что говорю, – не унималась Улла. – А в Дании она превратила жизнь короля Нильса в сущий ад. Бедняга, наверное, был бы только рад покончить с междоусобицей, как и его брат Кнуд. Впрочем, распутная женушка Кнуда Адела Фландрская, по крайней мере, смогла утешиться тем, что ее супруга убили в доме Божьем, а не на улицах Шлезвига[93].

Я никогда не слыхал об Аделе Фландрской и не бывал в Шлезвиге, но при упоминании этих имени и названия холодок пробежал по моей спине, будто чужак потоптался на моей могиле.

– Что на тебя нашло? – спросила Улла, морща нос. – Адела умерла еще до твоего рождения, и что толку переживать за нее сейчас. Другое дело Ульвид. Куда она отправится, если ее следующий брак долго не протянет? Надо ли Аделизе Английской беспокоиться, как бы наша королева не приплыла по морю, чтобы выкрасть короля Генриха? Эта женщина не уймется, пока не уложит в постель всех королей всех европейских стран, и, вероятно, даже этого ей будет мало. И тогда она обратит взор на восток, туда, где обитают варвары.

– Женщин у меня было немного, брат, – сказал Янне, когда мы ехали в аббатство Врета, где королева Ульвид пожелала почтить память своего первого мужа, злодейски убитого короля Инге, и лишь затем отправиться пешком в столицу знакомиться с третьим мужем. В ее понимании она совершала паломничество и непрестанно повторяла это слово, намекая, что ее странствие одобрено на небесах, хотя многие среди нас полагали, что королева скорее рассчитывает на отпущение ее собственных грехов. Ведь ходили слухи, что Ульвид собственноручно приготовила напиток, лишивший короля жизни. – Не больше тысячи, по моим подсчетам, – закончил свою мысль Янне.

– Тысячи? – воскликнул я, не поверив своим ушам. Я с трудом мог вообразить, как столь оголтелому распутнику хватает сил исполнять свои обязанности с