***

Любовь — это лекарство. Ночь любви — это таблетка, которую дают больному человеку впервые за пять лет. Невероятная, доселе не испытанная нежность и ласка, как капельница с раствором теплоты, которая очищает вены от гнили. Она за долгие годы налипла толстым слоем и отравляет кровь. Сережа ест эту таблетку, выпивает лекарство и позволяет очистить себя. Поначалу он дергается от каждого прикосновения, от поцелуев и чуть напористых действий. Потом расслабляется и позволяет себя излечить. Барбара делает всё аккуратно, но немного напористо. Позволяет Серёже взять инициативу в свои руки. Раскрывается перед ним. Он действует робко, как в первый раз, путается в чувствах и ощущениях. Потом отдаётся инстинктам и проваливается в сладость женской ласки и нежных объятий.

Свет луны заполняет комнату и серыми узорами падает на стены. Барбара целует Сережу везде, делает инъекции алыми губами. Обезболивает. Каждый шрам, синяк получает свою собственную анестезию. Серёжа задыхается от нежности. Не привык, не понимает, откуда эта волна удовольствия без жгучей примеси боли. Ему жарко, он тает под тёплыми руками женщины. Она гладит его по спине, по бедрам, выпускает струйку воздуха по животу, отчего у парня мурашки. А внутри пожар. Но сейчас тушить он его не хочет. Пусть лучше сгорит этой ночью дотла, а утром воскреснет.

Яркое солнце будет Серёжу. Пробегает лучами по обнаженному телу, светит в глаза зовет к пробуждению. Он смаргивает сон. Спальня наполнена чередой запахов. Свежесваренный кофе, что-то пряное с корицей, различает Серёжа. Он вспоминает дом первый раз за долгое время. Те единственные моменты счастья. Завтрак с семьей и мамины блины. Парень потягивается на шёлковых простынях, а рот наполняется слюной. Он утыкается лицом в подушку, млеет от удовольствия. Сейчас он в полном смятении. У Сережи целая гамма чувств, в которых ему ещё предстоит разобраться. Он встает, осматривается и собирает разбросанную одежду. Спальня маленькая, но очень уютная. В нежно-бежевых тонах. Огромная кровать занимает почти всё пространство. Два низких кресла в углу и журнальный стол с разбросами журналами. Дверь в ванную и большое от потолка до пола зеркало, которое визуально увеличивает комнату. Обычные комнатные цветы на окне и белоснежная органза, которая тихонько развевается и сражается с ветерком. Сережа быстро одевается и спешит вниз, чтобы уйти, пока о нем не вспомнили. Он расплатился, время вышло. Парень сейчас не хочет думать об этом, он просто желает сохранить подольше зародившееся там тепло надежды.

— Ты так просто уйдешь? — слышит он уже знакомый голос, когда стоит на пороге. — Я приготовила завтрак, тебе стоит задержаться.

— Не думаю, что это хорошая идея. Если мне не изменяет память, ты совершила сделку на одну ночь, — огрызается Сережа. Пока еще не доверяет.

— Да, — разочарованно хмурится Барбара.

Она поправляет воротник своего халатика, зачесывает рукой влажные черные волосы, заправляет их за уши. Без косметики она выглядит моложе, замечает Сережа. Серые глаза смотрят вопросительно, а губы в нерешимости немного подрагивают.

— Может, ты останешься, как друг? — ласково мурлычет, а уровень доброты зашкаливает.

Сережа всматривается в добродушный взгляд. «Я заберу твою боль», — вспоминает. Думает, что еще один друг ему не помешает. Делает шаг к столу. Дает себе шанс на спасение.

***

Мужчина сидит в своем кабинете и курит. За окном багровые отблески уходящего солнца оповещают о завершении дня. Тюль медленно развевается, пропуская вечерний ветер, и разгоняет дымку от сигарет. Кабинет погружен в легкий запах улиц и шум живого города. Сережа выдыхает струйку едкого дыма и наполняет свою берлогу запахом кофе. Он ждет, когда к нему поднимется Анна. О ее прибытии ему доложили с утра. И вот уже час, как он сидит один, нервно курит и никого не принимает, даже Эда. Парень немного потоптался у закрытой двери и уехал, предпочитая оставить друга один на один с собой. Сережа ждет, когда откроется дверь и в кабинет войдет та, которая терзает его душу столько лет. Мужчина невольно оглядывает себя. Одет, как всегда, с иголочки, не специально, но все же хотел произвести впечатление. Все такая же черная, как воронье крыло, рубашка и блестит золотыми запонками. Бежевые брюки и пиджак, застегнутый на все пуговицы. Открытая шея, красных линий давно уже нет. Сережа сжимает пачку в руке, совсем не жалея сигарет. Чувствует ее приближение.

— Котенок, — на пороге кабинета появляется Анна. Мужчина встает, но не подходит. Держится, пытается по привычке не опустить глаза.

— Я так понимаю, у вас ко мне какое-то дело, раз вы приехали лично спустя четыре недели, — проговаривает подготовленную речь официальным тоном. — Присаживайтесь.

Он указывает на кресло около стола. Анна непринужденной походкой идет и присаживается на краешек подлокотника, берет смятую пачку, разглядывает и улыбается чему-то своему. Откидывает ее в сторону. Сережа садится следом. Ее образ идеален. Как угадала, вся в бежевом, лишь блузка бросается в глаза цветом фуксии.

— Я вас слушаю, — начинает он первым, хотя унять дрожь в ногах не может.

— Я не помню, чтобы мы переходили на «вы», котенок. Ну хотя, как хочешь, — осекается она. — Я пришла поговорить о наших отношениях.

Сережа напрягается. Старается не выдать свои эмоции. Он хочет сорваться и бежать, бежать так быстро и так далеко, чтобы только не догнали.

— Что вы хотите? Нас больше нет, благодаря вам, — с трудом выдавливает каждое слово, а на лице невозмутимость.

— Больше ничего, ты прав, нас больше нет, — гордо приподнимает подбородок Анна. — Я не подбираю за другими, — она надменно фыркает и демонстративно рассматривает свои наманикюренные пальцы. — Мне сообщили, что ты теперь близко общаешься с Барби. Я смотрю, она тебе понравилась. Как она в постели? Хороша?

Ревность съедает ее долгими ночами. Простить ему увлечение дешевыми девками — это одно, а вот отношение с Барби…

— Понравилась, — дерзко отвечает Сережа.

Врет, голос предательски дергается. Он хочет сделать больно, задеть ее самолюбие. Но сам же себе душу царапает. Он хочет уколоть с такой силой, чтобы непременно почувствовала. Он смотрит на переменившуюся в лице женщину, как она закусывает губу, и радуется. Продолжает:

— С ней я почувствовал самое главное — теплоту и нежность.

Анна дергается, встает, отходит к дверям и разворачивается.

— Я могу быть свободным? — с надеждой в голосе сжимает кулаки Сережа.

— Ты мне больше не нужен, — молчание, — как любовник.

Она так надеялась увидеть печаль в его глазах после стольких дней разлуки. Она бы простила, ведь всегда прощала. И приняла бы своего котенка обратно. И