– Зря ты ее ножом пырнул, вот что!

Кирилл остановился, развернул за плечи щуплого Головлевалицом к себе и наклонился к нему.

– Нет, Семен, – доверительно сказал он. – Это не яее пырнул. Это ты ее пырнул.

Когда разбирали цацки, Кручинину бросилась в глаза брошь,сдернутая Сенькой с блузки девчонки, – на застежке остался клочоквырванной ткани. Летящая птица, то ли аист, то ли цапля: сама золотая, а глазик– маленький, зеленый, вроде кошачьего. Головлеву тоже вещица приглянулась: онвсе поглаживал ее пальцем, словно расстаться не мог. Кирилл даже посмеялся надним в конце концов, хотя тогда уже не до смеха было: увидели в новостях, кого убили,и внутренний метроном защелкал быстрее, оставляя времени совсем немного.

Продажей драгоценностей занимался Сенька, не посвящаяприятеля в свои дела, и Кручинин торопил его, опасаясь, что возьмут их раньше,чем они успеют получить деньги. Из-за этого, может быть, Головлев в итоге ипогорел: сбытчик сдал его с потрохами, а все потому, что человек оказалсянепроверенный, не из тех, с кем привык работать Семен. Зато деньги они получили– такую сумму, какой раньше Кирилл в руках не держал. И когда Сеньку действительновзяли, обещание свое Кручинин выполнил: раскрутил дело. На первоначальныйкапитал ему только-только хватило, но затем все пошло удачно, и Кручинин, какон сам о себе говорил, поднялся. Правда, Сеньку закрыли не на пять лет, как тотрассчитывал, а на шесть с лишним, но это уже была не Кирилла забота.

То, что Банкир, с которым он обедает раз в месяц, –отец их жертвы, вскоре после смерти дочери переехавший из своего города вМоскву, Кручинин узнал случайно: увидел у него на рабочем столе фотографиюдевчонки в белой кружевной блузке и оцепенел, в одно мгновение вспомнив все: иблузку, и ее визг, и выпяченный в небо подбородок. Фамилию убитой он запомнилеще тогда, когда о них стали писать газеты, но ему и в голову не пришлосопоставить ее с фамилией своего нового приятеля. Сперва Кручинину было не посебе. Но после, осторожно разведав подробности личной жизни Банкира иокончательно убедившись, что это и в самом деле он, Кирилл даже стал находитьудовольствие в том, чтобы иногда, под настроение, позволять себе всякиезабавные мысли в компании Банкира. Поглядывал на него за бокалом красного вина,а сам вспоминал кровь, растекающуюся по кружеву, и изнутри поднималось что-тотакое сладостное и щекочущее нервы, как будто прижимаешь острую бритву к коже иникак не обрежешься.

Однако мысли мыслями, а одно он знал точно: Банкир убьетего, если узнает, кто причина смерти его обожаемой дочери. Он – не менты: емуне нужны будут доказательства. И раз уж судьба, считал Кирилл, скорчила емухитрую гримасу, и единственный человек, готовый дать ему денег, заставит егоподыхать в мучениях, если узнает правду об их прошлом, – значит, нужноскорчить такую же гримасу судьбе. Никто ничего не узнает.

Увидев золотую птицу на Викином платье, Кирилл понял, чтопроизошло. Сенька не продал брошь, а отдал ее Вике, рассказав о том, как онапопала к нему. Или же Головлев, пугливая сволочь, подстраховался на случайсвоей смерти, придумав хитрый фокус с письмом от нотариуса, и уже семь летназад Вика знала правду, но понятия не имела, что с ней делать. И лишь теперь,когда она раздобыла достаточно полную информацию о его жизни, ей пришло вголову использовать птицу – показать ее человеку, который сам подарил еедочери, и ответить на все его вопросы. Кирилл поступил бы точно так же.

Но от одного шага, решил он, Вика все же зря не удержалась –от того, чтобы не показать ему брошь. Если бы она сделала все втихую, его телоуже искали бы с милицией, но ей мало было уничтожить его – она хотела спервапоказать, что он в ее полной власти. Зря показала, потому что Кирилл ееопередил.

– Ты убил девушку, из-за которой посадили Сеню? –сдвинув брови, повторила Вика, словно не в состоянии была поверить ему. –Как?! Это был ты?! Но почему же он тогда на суде признался??!

Дурак ты, Кирюша, сказал себе Кручинин. Сам себя перехитрил.Ни черта она не знала, и брошь оказалась у нее случайно.

– Почему сел? – усмехнулся он. – Потому что жадныйбыл твой Сеня до денег, урвать хотел побольше. Вот мы и договорились, что он заменя сидит, а я за него деньги зарабатываю. Каждому – по способностям. Алибимне родители-алкаши за бутылку согласились сделать. Они бы и без бутылкисогласились, но так оно надежней вышло.

– А потом? – прошептала она так тихо, что он не сразурасслышал.

– Потом? А что потом? Потом Семен вышел и стал денег с менятребовать.

– А ты не хотел ему давать...

– Не хотел. Потому что поумнел с годами и понял, что Сенькена зоне шесть лет чалиться было не особенно в тягость, а я в это время потом икровью на булку с маслом зарабатывал. Нет, денег-то я ему предложил – половинутого, что мы за цацки выручили. Только вот, Викуш, какая проблемканарисовалась: Сеньку-то это не устраивало! Ему больше хотелось. А на «больше» ябыл не согласен.

– И ты его привез на остров и там убил... – однимигубами сказала Вика.

– Само собой, – легко согласился Кирилл. – А какже иначе-то, Викуш? Если со мной по-плохому, так и я по-плохому. А еслипо-хорошему, вон, как Алиска, то и я с ней по-хорошему.

Он кивнул на жену, словно она была неодушевленным предметом.

– Но частички кожи... частички кожи под ногтями нетвои, – с усилием выговорила Вика, даже не взглянув в сторонуАлисы. – Как же так?

– Слушай, а там совсем смешно получилось, – почтиохотно сказал Кирилл. – Представляешь, на остров заплыл какой-томалолетний придурок из деревни – настоящий придурок, вроде дауна. Сцепился сСенькой, они подрались и в яму брякнулись. Придурок испугался и свалил, аСенька остался в яме лежать, потому что расшибся о камни. Я от их воплейпроснулся, выхожу из шалаша, смотрю – один драпает, а второй валенком лежит. Яспустился, камешек покрупнее взял и огрел Сеню по глупой головушке пару раз. Даему бы и одного хватило – треснула его коробка, как гнилой орех.

Вика вцепилась ногтями себе в руку с такой силой, что накоже выступила кровь.

– Там и была одна гниль внутри, гниль да глупость. Но самоесмешное... – он затрясся в беззвучном смехе. – Самое-то смешное,Викуш, потом случилось! Прибежал этот идиот обратно, а с ним девчонка, и давайони нашего Сеню закапывать! Решили, значит, что это даун его прикончил и теперьнужно тело спрятать. Посмотрел я на них, посмеялся, а потом домой поехал. Воттак вот, Викуш. Вот так. Ну что, интересную историю я тебе рассказал?

Вика смотрела на него, не моргая, и он легко мог читать наее белом перепуганном лице все нехитрые мысли. «Думает, с чего это я с ней такразоткровенничался... Правильно думает, в верном направлении. Именно потому,девочка моя, именно потому».

Кирилл поднял пистолет и улыбнулся бывшей жене краешком рта.