– Не смей говорить со мной в таком тоне!

Энн пожала плечами и выразительно закатила глаза. Ему это точно не понравится.

– Ты что-то задумала, – обвинил он.

Она снова пожала плечами, решив, что если с Джорджем что-то сработало однажды, то, значит, сработает еще лучше во второй раз.

Она оказалась права. Его лицо пошло красными пятнами ярости, отчего неестественно белый шрам резко выделялся на коже. Как ни неприятно ей было наблюдать, она все же не могла оторвать глаз.

Джордж заметил ее взгляд и еще больше вышел из себя.

– Что ты задумала? – взвизгнул он, тыча в нее трясущимся пальцем.

– Ничего, – честно ответила Энн. По крайней мере, ничего особенного. Прямо сейчас она старалась как можно сильнее его разозлить. И у нее прекрасно получалось.

Она поняла, что он не привык к женскому презрению. Тогда, восемь лет назад, девушки стелились перед ним, ловя каждое его слово. Она не знала, какого рода внимание он привлекает сейчас, но, по правде говоря, когда он не был багровым от ярости, вовсе не казался уродливым даже со шрамом. Некоторые женщины пожалели бы его, но другие, возможно, нашли бы неотразимым, даже таинственным, тем более что шрам был похож на зажившую рану героя войны.

Но презрение? Ему это вряд ли понравится, тем более ее презрение.

– Ты снова улыбаешься! – заметил Джордж тоном обвинителя.

– Вовсе нет, – солгала Энн, но тон при этом был отчетливо издевательским.

– Не пытайся мне противоречить! – взвился он, снова тыча пальцем ей в плечо. – Тебе не выиграть!

Она пожала плечами.

– Да что это с тобой? – заревел он.

– Ничего, – отмахнулась она, потому что к этому времени поняла: ничто не может взбесить его больше, чем ее полное спокойствие. Он хотел, чтобы она сжималась от ужаса. Хотел видеть, как она дрожит. Хотел слышать, как она умоляет о пощаде.

Но вместо всего этого Энн отвернулась от него и уставилась в окно.

– Смотри на меня! – приказал Джордж.

Она выждала секунду, прежде чем ответить:

– Нет!

– Смотри на меня! – прорычал он.

– Нет.

– Смотри на меня! – завопил он.

На этот раз она повиновалась. В его голосе слышались истерические нотки, и она осознала, что уже напряглась в ожидании удара. Поэтому она молча уставилась на него.

– Ты ничего не сможешь сделать. Я сильнее, – прорычал он.

– Я попытаюсь, – тихо ответила Энн. Потому что она не сдастся без борьбы. И если ему удастся уничтожить ее, тогда, господь свидетель, она заберет его с собой.

Экипаж Плейнсуортов мчался по Хампстед-роуд. Шестерка лошадей тянула его со скоростью, нечасто виданной в этих местах. Если они и выглядели неестественной – большой роскошный экипаж, несущийся с головокружительной быстротой, да еще в сопровождении вооруженных людей, – то Дэниелу было все равно. Они привлекут внимание кого угодно, но только не Кервеля. Он опередил их по крайней мере на час. Если он действительно направлялся в хампстедскую гостиницу, наверняка уже успел прибыть на место и вряд ли увидит их на улице.

Если только окна комнаты не выходят на улицу…

Дэниел прерывисто вздохнул. Если до этого дойдет дело, придется решать проблему по мере ее поступления: либо он получит Энн быстро, либо тайком, не поднимая шума. И если учесть все, что она рассказывала ему о Кервеле, он предпочтет первое.

– Мы найдем ее, – спокойно заметил Маркус.

Дэниел вскинул глаза. Маркус не излучал силы или сознания собственной значимости, да этого и не было никогда. Зато Маркус был надежен, всегда уверен в своих способностях и поступках, а прямо сейчас в его глазах сияла решимость, которую Дэниел находил утешительной.

Дэниел кивнул и снова отвернулся к окну. Сидевшая рядом тетка непрерывно и нервно болтала ни о чем, сжимая руку дочери. Та все время твердила:

– Я не вижу его. Не вижу. Не вижу его экипажа, – хотя Дэниел уже несколько раз объяснял, что они еще не добрались до Хампстеда.

– Уверена, что сумеешь узнать экипаж? – с сомнением спросила леди Плейнсуорт, сведя брови. – Мне они все кажутся одинаковыми. Разве что на дверце есть герб…

– На нем смешная полоска, – сообщила Френсис. – Я его сразу узнаю.

– То есть как это «смешная полоска»? – удивился Дэниел.

– Не знаю, – пожала она плечами. – Не думаю, что она что-то означает. Просто для украшения. Но она позолочена и закручена спиралью.

Для пущей наглядности она повертела пальцем, и он вдруг вспомнил волосы Энн, свернутые прошлым вечером в толстый жгут.

– Честно говоря, – добавила Френсис, – полоска напомнила мне рог единорога.

Дэниел неожиданно для себя улыбнулся и обратился к тетке:

– Она узнает экипаж.

Они промчались мимо нескольких селений на окраине Лондона и наконец добрались до спокойной деревушки Хампстед. Вдали виднелась зелень знаменитой пустоши: огромный участок земли, перед которым бледнели лондонские парки.

– Как хочешь вернуть девушку? – спросил Хью. – Думаю, лучше подобраться к гостинице пешком.

– Нет! – яростно прошипела леди Плейнсуорт, глядя на Хью почти с ненавистью. – Френсис не выйдет из экипажа.

– Мы пойдем по главной улице, – решил Дэниел. – Все будут высматривать гостиницы и пабы, – любые заведения, где Кервель мог снять комнату. Френсис, ищи экипаж. Если ничего не найдешь, обшарим соседние улочки.

В Хампстеде, казалось, были одни гостиницы. Они миновали гостиницу «Король Вильгельм IV» слева, и «Дом под черепицей» – справа, и «Куст остролиста» снова слева, и хотя Маркус каждый раз заглядывался на экипажи, пытаясь найти что-то напоминавшее «экипаж с рогом единорога», который описывала Френсис, ничего похожего не обнаружилось. Маркус и Дэниел заходили в каждую гостиницу и спрашивали, не селился ли здесь кто-то, соответствующий описанию Энн и Джорджа Кервеля.

Все напрасно.

Учитывая описание шрама Кервеля, данное Френсис, Дэниел считал, что его наверняка заметят. И запомнят.

Дэниел запрыгнул в экипаж, ожидавший на главной улице, чем привлек немалое внимание местных жителей. Маркус уже вернулся и о чем-то тихо говорил с Хью. Беседа, однако, велась тихо.

– Ничего? – спросил Маркус, на секунду отвлекшись.

– Ничего, – подтвердил Дэниел.

– Есть еще одна гостиница, – сообщил Хью. – На самой пустоши. На Спаниел-роуд. Я бывал там раньше.

Он немного помолчал.

– Она довольно далеко.

– Едем, – мрачно бросил Дэниел.

Может, они и пропустили какую-то гостиницу на главной улице, но сюда всегда можно вернуться. И Френсис говорила, что Кервель упоминал именно пустошь.