затем отворачивалась или старалась потихоньку свернуть в другую сторону, прижимала свои огромные, как спутниковые тарелки, уши, будто услышав, как что-то приближается к нам издалека, и начинала дрожать. Я пытаюсь описать вам ощущения, которые походят на те, что появляются благодаря мозговой деятельности животного, это не тактильное восприятие, которое в жестокую постиндустриальную эпоху было полностью искоренено в людях. Но сейчас сигнал настолько сильный и настойчивый, что даже такие недалекие существа, как мы, начинаем его улавливать. Я особенно ясно осознала это, когда находилась в кабинете дантиста. Конечно, я переживала из-за того, что моя плановая чистка зубов закончилась на час позже, и да, я злилась, но это ведь не главное, правда? Я бы справилась с мелкими неурядицами, и все снова пришло бы в норму. Я сказала себе: «Все будет хорошо», но ощущение, о котором говорила выше, ответило: «Нет, не будет». Медсестра извинялась за то, что собралась такая очередь, и я возразила: «ничего страшного», хотя это было ложью, а на самом деле я на нее злилась. Во время процедуры она не пыталась разговаривать со мной, а я просто сидела молча в кресле и смотрела в потолок. В подростковом возрасте у меня были большие проблемы с зубами (кариес, брекеты, больные зубы мудрости… полный набор), поэтому на приеме у дантиста я привыкла смотреть в потолок и считать дырочки и углубления в потолочной плитке. Кстати, я только что набрала фразу «потолочная плитка» в поисковике на моем телефоне и нашла ее в продаже на сайте по ремонту домов: акустические потолочные панели, в декоративных трещинках, сделанные из минерального волокна. Мне особенно понравились те, что в трещинках. Каждая панель имеет прямоугольную форму и размером примерно как поднос для кофе. Как бы там ни было, но я считала углубления не из страха перед тем, что мои зубы скоблят и чистят, а потому что искала секретные знания. Нет, я серьезно. Никому не известно, сколько этих черных точек на каждой плитке, и сколько на всех плитках, которые были в комнате. Да, это совершенно бесполезная, случайная информация, но мне хотелось ее узнать. Я надеялась, что когда умру, то попаду в какой-нибудь загробный мир, где мне станет известна вся эта странная статистика. Например, сколько всего ударов совершило мое сердце за жизнь, или сколько раз я вздохнула, или сколько раз сказала слово «помидор», или сколько человек считали меня хорошей, или сколько дырочек было в потолочной плитке в кабинете моего дантиста. Но сегодня я не считала отверстия и щели. Теперь, когда на нас давит что-то большое и плохое, считать дырочки стало еще более бессмысленным занятием, да и сама идея подсчета представляет собой полную бессмыслицу. Я пыталась освободиться от мыслей, постоянно крутившихся у меня в голове, и вместо этого сосредоточилась на лампе, которая была прикреплена к потолку механическим фиксатором. Логотип фирмы – какое-то название, подчеркнутое снизу, было добросовестно нанесено на пластиковый патрон лампочки, находившейся посередине прозрачного пластмассового плафона. Я никогда не слышала об этой компании и уже забыла ее название. Но пока я сидела там, откинувшись назад и раскрыв рот, в котором орудовали руки врача в латексных перчатках, мне стало интересно, где находится эта компания, производящая лампы. Может быть, у них несколько офисов? Сколько ламп они производят и кто те люди, которые делают эти лампы или детали к ним, заказывают детали, общаются с различными складами и магазинами, собирают лампы? И вся это точно выверенная схема, благодаря которой лампа оказалась у меня над головой, сплелась в тонкую паутинку в моем сознании, а затем я представила, как эти нити рвутся, и с какой легкостью все это может рухнуть (а именно так непременно и произойдет), и никто не вспомнит ни названия компании, ни людей, которые там работали. Я устремила свой взор в далекое будущее и увидела, как какая-нибудь новая форма жизни находит эту самую лампу на развалинах нашей цивилизации и пытается понять, что это такое, для чего она и почему вообще существовала. Обычно я не склонна к подобным нигилистическим рассуждениям, но сейчас пытаюсь сказать вам именно это. Сказать, что я не просто какой-то депрессивный подросток-гот. Мы все это чувствуем. Я знаю, что и вы тоже. Когда чистка зубов закончилась, я встала, последний раз ополоснула рот около раковины, и лампа оказалась почти на уровне моих глаз, она не светила мне прямо в лицо и выглядела довольно старой. Вполне возможно, что компании, которая произвела ее, больше не существует. В условиях того позднекапиталистического кошмара, в котором мы все живем, мне кажется вполне закономерным, что продукция переживает своих производителей. Но у вас, по крайней мере, есть ваша любимая собака. И те короткие мгновения, что я провожу с ней, доставляют мне большое удовольствие.

Элиза

Пописала: √

Покакала:

9/11

С 13:11 до 13:32

Я ознакомилась с вашим творчеством. Вы ведь не хотите знать мое мнение о том, показалось ли оно мне достойным или нет, поэтому я не стану распространяться по этому поводу. На основе тех ваших произведений, которые я прочитала, а также благодаря исследованию вашего книжного шкафа, я делаю вывод, что вы сами часто задаете себе этот вопрос: «Хорошо ли я пишу?» Как я уже сказала, я не дам вам ответ, однако я хотела бы поблагодарить вас за то, что в своих последних произведениях вы не злоупотребляете сновидениями. Ничто не вызывает у меня такого желания закатить глаза, как описания снов, втиснутые в повествование, за исключением тех снов, которые действительно играют важную роль в сюжете, теме произведения или его общей эстетической составляющей. Сны – это клише, которое чаще всего ассоциируется с художественной литературой, в особенности с научной фантастикой, фэнтези, ужасами, и это не совсем справедливо. Да, в литературе и фильмах ужасов можно найти бесконечное число примеров сцен сна, которые были включены лишь для того, чтобы напугать или создать зловещую, гнетущую или таинственную атмосферу, видимо, другими приемами автор не смог или не захотел добиться желаемого эффекта. Такая заслуженная критика чаще всего касается произведений в жанре ужасов, что обычно далеки от звания настоящего искусства. Несправедливым является недостаток критики в адрес авторов бестселлеров и «большой литературы», которые точно так же, особенно не напрягая воображения, прибегают к долгим описаниям сновидений, чтобы скрыть пустоту своего творения. И это происходит постоянно. Даже ваш любимый Роберто Боланьо использовал данный прием в романе «2666», но, по крайней мере, он описывал сны красиво. Как мне кажется, проблема использования